«То, что мы зовем душой…» Избранные стихотворения
вернуться

Кушнер Александр Семенович
Шрифт:

Приметы

1969

«То, что мы зовем душой…»

То, что мы зовем душой,Что, как облако, воздушноИ блестит во тьме ночнойСвоенравно, непослушноИли вдруг, как самолет,Тоньше колющей булавки,Корректирует с высотНашу жизнь, внося поправки;То, что с птицей наравнеВ синем воздухе мелькает,Не сгорает на огне,Под дождем не размокает,Без чего нельзя вздохнуть,Ни глупца простить в обиде;То, что мы должны вернуть,Умирая, в лучшем виде, —Это, верно, то и есть,Для чего не жаль стараться,Что и делает нам честь,Если честно разобраться.В самом деле хороша,Бесконечно старомодна,Тучка, ласточка, душа!Я привязан, ты – свободна.

«Нет, не одно, а два лица…»

Нет, не одно, а два лица,Два смысла, два крыла у мира.И не один, а два отцаВзывают к мести у Шекспира.В Лаэрте Гамлет видит боль,Как в перевернутом бинокле.А если этот мальчик – моль,Зачем глаза его намокли?И те же складочки у рта,И так же вещи дома жгутся.Вокруг такая теснота,Что невозможно повернуться.Ты так касаешься плеча,Что поворот вполоборота,Как поворот в замке ключа,Приводит в действие кого-то.Отходит кто-то второпях,Поспешно кто-то руку прячет,И, оглянувшись, весь в слезах,Ты видишь: рядом кто-то плачет.

«Среди знакомых ни одна…»

Среди знакомых ни однаНе бросит в пламя денег пачку,Не пошатнется, впав в горячку,В дверях, бледнее полотна.В концертный холод или сквер,Разогреваясь понемногу,Не пронесет, и слава богу,Шестизарядный револьвер.Я так и думал бы, что бредВсе эти тени роковые,Когда б не туфельки шальные,Не этот, издали, привет.Разят дешевые духи,Не хочет сдержанности мудрой,Со щек стирает слезы с пудройИ любит жуткие стихи.

Разговор

Мне звонят, говорят: – Как живете?– Сын в детсаде. Жена на работе.Вот сижу, завернувшись в халат.Дум не думаю. Жду: позвонят.А у вас что? Содом? Суматоха?– И у нас, – отвечает, – неплохо.Муж уехал. – Куда? – На восток.Вот сижу, завернувшись в платок.– Что-то нынче и вправду не топят.Или топливо на зиму копят?Ну и мрак среди белого дня!Что-то нынче нашло на меня.– И на нас, – отвечает, – находит.То ли жизнь в самом деле проходит,То ли что… Я б зашла… да потомБудет плохо. – Спасибо на том.

«Он встал в ленинградской квартире…»

Он встал в ленинградской квартире,Расправив среди тишиныШесть крыл, из которых четыре,Я знаю, ему не нужны.Вдруг сделалось пусто и звонко,Как будто нам отперли зал.– Смотри, ты разбудишь ребенка! —Я чудному гостю сказал.Вот если бы легкие ночи,Веселость, здоровье детей…Но кажется, нет средь пророчествТаких несерьезных статей.

Поклонение волхвов

В одной из улочек Москвы,Засыпанной метелью,Мы наклонялись, как волхвы,Над детской колыбелью.И что-то, словно ореол,Поблескивало тускло,Покуда ставились на столБутылки и закуска.Мы озирали полумглуИ наклонялись снова.Казалось, щурились в углуТеленок и корова.Как будто Гуго ван дер ГусНарисовал всё это:Волхвов, хозяйку с ниткой бус,В дверях полоску света.И вообще такой покойНа миг установился:Не страшен Ирод никакой,Когда бы он явился.Весь ужас мира, испоконСтоящий в отдаленье,Как бы и впрямь заворожен,Подался на мгновенье.Под стать библейской старинеВ ту ночь была Волхонка.Снежок приветствовал в окнеРождение ребенка.Оно собрало нас сюдаПроулками, садами,Сопровождаясь, как всегда,Простыми чудесами.

Два голоса

Озирая потемки,расправляя рукойс узелками тесемкина подушке сырой,рядом с лампочкойсиней не засну в полутьмена дорожной перине,на казенном клейме.– Ты, дорожные знакиподносящий к плечу,я сегодня во мраке,как твой ангел, лечу.К моему изголовьюподступают кусты.Помоги мне! С любовьюне справляюсь, как ты.– Не проси облегченьяот любви, не проси.Согласись на мученьеи губу прикуси.Бодрствуй с полночьювместе, не мечтай разлюбить.Я тебе на разъездепосвечу, так и быть.– Ты, фонарь подносящий,как огонь к сургучу,я над речкой и чащей,как твой ангел, лечу.Синий свет худосочный,отраженный в окне,вроде жилки височной,не погасшей во мне.– Не проси облегченьяот любви, его нет.Поздней ночью – свеченье,днем – сиянье и свет.Что весной развлеченье,тяжкий труд к декабрю.Не проси облегченьяот любви, говорю.

«Жить в городе другом – как бы не жить…»

Жить в городе другом – как бы не жить.При жизни смерть дана, зовется – расстоянье.Не торопи меня. Мне некуда спешить.Летит вагон во тьму. О, смерти нарастанье!Какое мне письмо докажет: ты жива?Мне кажется, что ты во мраке таешь, таешь.Беспомощен привет, бессмысленны слова.Тебя в разлуке нет, при встрече – оживаешь.Гремят в промозглой мгле бетонные мосты.О ком я так томлюсь, в тоске ломая спички?Теперь любой пустяк действительней, чем ты:На столике стакан, на летчике петлички.На свете, где и так всё держится едва,На ниточке висит, цепляется, вот рухнет,Кто сделал, чтобы ты жива и неживаБыла, как тот огонь: то вспыхнет, то потухнет?