Шрифт:
– М-да... – протянула я. – Так ты на Буян не за мной, а за новой должностью поехал?
ГЛАВА 17
– Выходит, что так. Да только я ж не знал тогда, что сердцем к тебе прирасту. Да так, что коли отрывать, так с мясом! – Илья вскинул на меня горящий взгляд и заговорил всё быстрее и быстрее, словно боялся, что я его прерву. – Приехали мы к князю. Я его о свадьбе попросил. Сразу, на том пиру приветственном. Князь и говорит, мол, добро. Да только грамотку сперва прочитай, что тебе из дома отчего привезли. А там... Батюшка меня обратно требует. Брат мой старший за Грань ушёл.
– В каком смысле? Умер? – опешила я. – Почему. Он же ещё вроде молодой был? Нет?
– Молодой. Да костлявая не спросилась, когда явилась. А почему, не ведаю. Не написал батюшка. Да оно и понятно. Мало ли, кто грамотку вскроет да прочтёт. Батюшка твой вот не постыдился, как я потом понял.
Я не совсем понимала, что такого секретного в причинах смерти, если уж о самом факте написали открыто, но выяснять не стала. Не самый подходящий момент, чтобы разбираться в местных обычаях. Я пересела поближе к Илье и погладила его по руке:
– Мне очень жаль...
Богатырь бросил в мою сторону какой-то странный взгляд и продолжил.
– Так и вышло, что не мог я у князя остаться. Он про то знал. Оттого и не ответил сразу. Видать, говорит, не быть тебе, Илья-богатырь, моим воеводой.
– Так... Подожди. А если бы не грамотка, стал бы воеводой?
– Стал бы. Да на заставу на границе берендейской попросился. Там и нравы попроще, и тебе бы никто не указывал, как жить. В моём дому – мои порядки.
– М-да... – протянула я, понимая, что если бы не письмо, ждал бы меня ещё не один неприятный сюрприз.
– Ну, вот так как-то... Но ты не думай дурного. Коли не по нраву тебе пришлась бы жизнь на заставе – уехали бы.
– Угу... Так тебе бы князь отставку и дал. Держи карман шире, – фыркнула я.
– Может, и не сразу, но...
– Надо было бы только потерпеть чуток, – скривилась я. – Годик. Или два. Или полжизни. Ты уж прости меня, Илья. Лучше бы, конечно, пришла эта твоя грамотка по другому поводу. Но я ей рада.
– Прости.
– Мог мне всё это сразу рассказать, – проворчала я. – Не поехали бы к папаше, и всего делов. И не рассказывай мне про «слово дал» Ты, когда это слово давал, меня не спрашивал. Не хотел его нарушать – сам бы к князю и поехал. А от меня грамотку передал: так, мол, и так, не видала я вас, папаша, четверть века и ещё столько же не увидимся. Будем родственные чувства по переписке проявлять.
– Как я тебя о том просить мог? – покачал головой Илья. – Чтоб ты от семьи и родни отказалась. И ради кого? Ради меня, болтуна да...
– Уймись! – чуть повысила голос я. – Я сама могу решить, кто мне дороже. И если бы ты мне всё это ещё на Буяне рассказал, ни минуты бы не думала. Помнишь, куда нас мои недомолвки завели? Помнишь, как мы сами себя без обмана обманули? Вот не надо так больше. Говори со мной. Я люблю тебя. И терять из-за такой ерунды не желаю! Вместе мы со всем справимся, всё решим. Но только вместе.
– Любушка... – Илья привлёк меня к себе. – Побоялся я доверие твоё порушить. И сейчас боюсь. Сам тебя за недомолвки корил да сам же...
– Всё, – я вывернулась из его рук и посмотрела прямо в глаза. – Разобрались. Тема закрыта. Не хочу об этом говорить. Просто не лги мне больше и не скрывай ничего! И вообще. Ешь давай. А то засохнет эта булка, и зубы сломаешь.
Я улыбнулась и откусила от своего пирога, демонстрируя, что разговор окончен. Илья не стал спорить. Только обнял меня одной рукой покрепче и тоже занялся едой. «Вот же правду говорят, бойтесь своих желаний – они сбываются, – думала я, медленно пережёвывая слегка зачерствевший пирожок. – Хотела честного мужика – получите. Кушайте, не обляпайтесь. Честный до идиотизма. Себе во вред, другим по нервам. Эх...»
Но, несмотря на такие мысли, я понимала, что заставило Илью промолчать. Как-никак сама недавно действовала по тому же принципу, пытаясь усидеть сразу на трёх стульях и выполнить кучу обещаний. Пусть мной при этом руководила не гипертрофированная честность, как моим любимым богатырём, и тем не менее.
– Люблю тебя, – шепнула я, поудобнее устраивая голову у него на плече.
– Любушка... Душа моя...
В тот раз мы впервые заснули рядом. Нет, ничего такого фривольного не было. Просто рядом. Но я восприняла это, как новый этап наших отношений. Отношений без недомолвок, без оглядки на чуждые нам обоим порядки и принципы.
Как же я ошиблась. Но до прозрения время ещё оставалось, и я могла насладиться покоем и неведением сполна.
Мы провели на гостеприимной поляне весь день и последующую ночь. Погони не было, как и прочих незваных гостей. Зато было много улыбок, аромата лесных трав и гудения пчёл. А ещё любви. Илья просто излучал какую-то нежность, стоило мне поймать его взгляд. И это согревало. Заставляло поверить, что вот теперь-то всё просто обязано наладится.
В такой эйфории я провела всю неделю, пока мы добирались до Мурома. И даже не замечала, как с каждым днём всё молчаливее и мрачнее делается Илья. Радовалась своим успехам в верховой езде, готовила немудрёные ужины, и даже над попытками Ветра всё же попробовать меня на вкус только смеялась. Правда, иногда позволяла себе ворчать, что надо было уговорить папашу подарить Илье за службу какого-нибудь другого коня, не такого плотоядного. Илюшка только отшучивался: мол, этот четвероногий изверг единственный, кто знает все его секреты, и оставлять такого знатока князю было никак нельзя.