– Пресветлый князь приказал, – извиняющимся тоном пояснила Мавра. – Надерзила ты ему, деточка. Вот и велено тебя без ужина оставить. Чтобы о своём поведении подумала.

– А в угол меня поставить не велено?! – взвилась я.

– В какой угол? – всполошилась женщина.

– Никакой, – огрызнулась я и в сердцах стукнула кулаком по створке.

– Не велено выпускать, деточка, – тут же отозвалась Мавра.

Я прошипела что-то нецензурное и отошла. Ругаться с мамкой не было никакого смысла. И так понятно, что против княжеского «не велено» она не пойдёт. Но и выбраться из комнаты захотелось вдвое сильнее. С чего бы папаше запирать непокорную дочурку? Для того чтобы её куда-то не пустить! Учитывая россказни про отказ и отъезд Ильи, вопрос «куда именно» не стоял.

– Мавра! – позвала я.

– Что, деточка?

– А Илья где?

– А это кто таков?

– В смысле «кто таков»? – опешила я. – Это же он...

Впрочем, дальше объяснять я не стала. Внезапные проблемы с памятью у мамки отлично вписывались в общую картину.

«Значит, уехал?! – прошипела я и заметалась по комнате. – Где бы ломик достать... Маленький!»

Окна в роли выхода я отбросила сразу: «И слишком узко, и слишком высоко. Дверь Мавра не откроет, это к гадалке не ходи... Потайные ходы если и есть, то я о них ничего не знаю. Как же отсюда выбраться?!»

Для очистки совести я подёргала вмурованный в стену подсвечник и заглянула за висевшую на стене тряпку с каким-то былинным сюжетом, вышитым яркими нитками. Разумеется, не преуспела. Это только в романах за каждым ковром по потайному ходу, а в каждом шкафу по двери в иной мир. Тут всё было проще и приземлённее. В подсвечник вставляли свечи, а гобелен прикрывал осыпавшуюся штукатурку.

«Ну вот, когда надо чего-нибудь сказочного, так фигушки! – в сердцах сплюнула я. На выскобленных половых досках заплясал маленький зелёный огонёк. – Чёрт! Самосожжение не планировалось!»

Я поспешно затоптала язычки пламени, оставившие на полу тёмные подпалины. Идею сжечь дверь пришлось отбросить как несостоятельную. Я бы задохнулась куда быстрее, чем прогорела бы толстая дубовая створка. Но само проявление магии напомнило мне, где я нахожусь.

Полотняная торба с книгой и моими немногочисленными пожитками лежала там же, где я её и оставила, когда явилась завтракать: на лавке. С тех пор как Мавра сунула туда свой любопытный нос, решив «избавиться от деревенского сора», я всюду таскала сумку с собой. Теперь эта привычка пригодилась. Я вытряхнула на широкую лавку свои вещи в поисках того самого лаптя.

В котором из них притаился домовой, вспомнить не удалось, и я просто поставила их рядом.

– Батюшка домовой, покажись?

– М-да... – надтреснутый тенорок как всегда донёсся со спины. – Хоромы-то...

– Тесные? – хмыкнула я, оборачиваясь.

– Отчего же? Просторно, – качнул бородой миниатюрный старичок и спрыгнул с угла столешницы на пол. – Теперь тут жить будем?

– Что? Нет-нет! Тут мы жить не будем, – поспешно внесла ясность я. – Отсюда нам выбраться надо.

– Это я тебе не помощник, – покачал головой домовик. – Моя власть в моём дому. А тут свои хозяева имеются. Кабы ты здеся оставалась, то другое дело. Можно было бы и потеснить. А так... Прости, хозяюшка.

– А временно потеснить никак? – сникла я.

– Никак, – отрезал старичок. – И у духов домашних свои законы имеются. Кабы не они, были бы мы обычной нечистью беззаконной. Советить да помогать я тебе только в твоём дому могу. А так... Буду нем как рыба.

– И рыбы иногда болтают, – с горечью усмехнулась я, вспомнив Щучку-внучку с яговской поляны.

– Вот именно, – фыркнул домовой и пропал.

– Именно. А сам молчишь как рыба об... – передразнила я, и тут до меня наконец дошло. – Щука!

Я поспешно затолкала в торбу всё своё имущество, повесила лямку через плечо и огляделась, проверяя, всё ли взяла. Чуть подумав, сдернула со стола одну из больших салфеток, которыми накрывали миски с выпечкой, и завернула в неё десяток пирожков с капустой. Обнаружив, что и после этого в торбе ещё осталось место, сгрузила туда несколько огурцов – единственный овощ, который присутствовал на столе в свежем виде.

Огурцы напомнили мне наши первые встречи с Ильёй. Губы сами собой раздвинулись в улыбке. Тогдашние проблемы теперь казались забавными недоразумениями. Конечно, предаваться воспоминаниям сейчас было некогда. Мало ли, что наплёл мой вредоносный папаша Илюшке. Но приятные моменты навели меня ещё на одну мысль. Оглядевшись, я подхватила берестяной туесок с солью, плотно завязала его в платок и тоже убрала в сумку.

Оставалось только сформулировать приказ. Полёт в болото ещё не успел выветриться из моей головы, и я крепко задумалась. Я не знала, в столице ли ещё Илья. Или скачет куда-нибудь во весь опор. Недаром Мавра обещалась выпустить меня вечером. Вдруг князь решил моего жениха куда-нибудь услать? Хороша я буду, шлёпнувшись в канаву радом с проезжей дорогой, или того хуже, угодив прямо под ноги Ветру!

– Пока, папочка, – ухмыльнулась я и, тщательно нарисовав в уме желаемую картинку, топнула ногой. – По щучьему велению, по моему хотенью, хочу оказаться у наречённого своего на руках!