– Хорошо, - нейтрально проговорила я.
– Посмотрим, что нас тут покормить сможет.

– Двадцать листов отсчитай, а потом ещё три, - подсказал домовик.

– Скатерть-самобранка… - вслух прочитала я заголовок с указанной страницы.

– Хорошо бы. Но я как-то такую чинила - семь потов сошло.

– Чинить тут нечего пока, - с намёком проворчал домовой.

Я не стала спорить. В конце концов, это я в волшебном мире без году неделя. А он не одну Ягу пережил и меня ещё переживёт, скорее всего. Вчиталась в витиеватые строчки и разочарованно подняла взгляд.

– Придётся к людям идти. Тут ни ткани, ни ниток, чтобы зачаровать, нету.

– Как это нету?
– Удивился домовой.
– Мало на тебе тряпок намотано, что ли?

Да ещё в котомке лежат. На всех витязей скатёрку пошить можно. А нитки… И нитки у тебя есть. Правда, путаные, но я живо разберу.

– Нитки?
– удивилась я, прекрасно зная, что никаких ниток в моей сумке не было и в помине.

Но домовой уже протягивал мне увесистый клубок подозрительно знакомого оттенка.

– Эм-м… Где ты это взял?

– Говорю же, к торбе твоей. Рубаха детская непотребная.

– Моя водолазка!

– Это ты, что ль, дитём в оной купалася? Ишь ты… Чего только люд не придумает. Но теперь-то оно тебе всё едино мало.

– Тьфу ты, - выругалась я.

Водолазку было жалко чуть не до слёз. Купила я её ещё в той, прежней, не волшебной жизни, и она до сих пор мне нравилась: мягкая, с коротким рукавом, удобно было надевать под пиджаки летом. А если пиджак убрать, то вполне подходящая под джинсы, как футболка. И воротничок-стойка ничуть не мешал…Сколько она со мной прошла… И вот на тебе - лежит на столе в виде клубка тонких ниток. «Хех… - с долей ностальгии подумала я.
– Насколько тогда было проще».

Впрочем, на меланхолию у меня не было времени. О чём недвусмысленно напомнил громко забурчавший от голода живот. Поворчав для порядка, что в следующий раз стоит спросить у меня, что мне мало, а что нет, я снова склонилась над книгой.

Ножниц в избушке не оказалось. С помощью ножа я отрезала подол от запасного сарафана и решила на том и ограничиться. Оказалось, что каждое блюдо с волшебной скатерти чаруется в вышивке: изобразишь замысловатые закорючки, будет одно, добавишь точки с кружочками, получится два, и так далее. В книге полторы страницы расписывалось, как надо придумывать и чаровать узор, но не приводился ни один узор готовый. В тот момент я бы согласилась даже на ненавистные сырники, лишь бы мне показали, что конкретно надо вышить. Но об этом книга умалчивала. Домовой тоже пропал, словно его и не было: на вопросы не отвечал и на глаза показаться отказывался.

«Чёртова визуализация!
– злилась я, устанавливая посреди комнаты котёл.
– И тут она! Ну почему я не родилась в какой-нибудь европейской сказке? Махала бы себе волшебной палочкой и кричала непонятные слова-заклинания. А тут?! Каждое колдовство чуть ли не сам придумывай».

Но ворчать я ворчала, а работать тоже не забывала. Тем более что урчание пустого желудка оказалось неплохим надсмотрщиком. Несколько раз перечитав рассказ о скатёрках-самобранках, я решила ограничить как размер, так и ассортимент своей собственной до минимума. «Во-первых, я в принципе не готова остаться голой ради лишнего разнообразия на столе, - рассуждала я.
– Во-вторых, ещё неизвестно, получится ли что-нибудь или я изображу какую-нибудь несъедобную гадость, и всё равно придётся идти попрошайничать в деревню. Так лучше уж убедиться в этом побыстрее».

Но даже несмотря на всё это я провозилась со своей салфеткой-самобранкой, как обозвал моё рукоделье домовой, без малого четыре дня. К тому времени грибы, которые я таки навострилась варить в чугунке в печке, и ягоды уже осточертели мне настолько, что хотелось выть. Да и единственный оставшийся в моём распоряжении сарафан стал куда свободнее.

Закусив губу от нетерпения, я встряхнула полотнище и, разостлав его на краю стола, произнесла волшебные слова. Всё получилось! На ткани буквально из воздуха соткались стандартные общепитовские тарелки из толстого фарфора с голубой каймой. К моему удивлению, даже печать «военторг» присутствовала.

– Ты только сразу не налегай, хозяюшка, - впервые за последние дни подал голос вредный домовой.
– А то нутро подведёт.

– У меня и так уже всё, что можно, подвело, - парировала я, сглотнув голодную слюну.

На скатёрке нашлось всё, что я себе навоображала, пока колола свои многострадальные пальцы иголкой. Буханка хлеба, блюдо с отбивными, большая миска с отварной картошкой с маслом, густо засыпанной укропом, и несколько луковиц в плетёной корзинке. Даже огурцы и помидоры получились как на подбор. Только почему-то не свежие, как я планировала, а маринованные. Но меня это только порадовало.

– Живём, хозяин!
– воскликнула я, отрезая себе горбушку от ещё тёплого, словно только что из пекарни хлеба.

Это стало неким подобием поворотной точки. Борьба за выживание закончилась. Я поверила, что вполне смогу жить в лесной избушке. Мало того, даже неплохо жить. И в ту же ночь мне впервые с тех пор, как я сбежала из Мурома, приснился Илья. Он ничего не говорил, просто стоял и смотрел на меня. А я, как это обычно бывает в кошмарах, не могла сдвинуться с места. Даже взгляд отвести и то не могла.