– -Может, дядя Жора договорится?

– - Как он договорится,если мы на одно лицо?
– -отец щелчком загасил сигарету.
– - Сиди здесь! Я сейчас!..

– - Батя, не надо!
– - взмолился я.
– - Придем с дядей Жорой! Все разъяснится.
– - Я первый раз назвал отца батей.

Отец крутанулся на месте и прошелся по площадке, заложив руки за спину.

– - Безумие какое-то, -- бормотал отец.
– - Взял пятьсот рублей... А где расписка? Он шлепал! Вот, гнида!

– - Да он остынет...-- Мне не хотелось верить, что мы потеряли катер.
– И ты остынешь. Приедете с дядей Жорой...
– - Я с опаской вытащил сигарету изакурил.

– - Мы не остынем, сынок...
– - отец хмуро смотрел, как я затягиваюсь.

– - Ладно, пойдем, -- я взял его под руку, и повел вниз.-- Хорошо, милицию не вызвал...

Мы вышли на осеннюю улицу, и я остановился, чтобы завязать ботинок.

– - Ты знаешь, что твой дедушка умер в тюрьме?
– - неожиданно спросил отец.

– - Слышал...
– - сказал я, выпрямляясь. Мне не нравилось, что отец затронул эту тему. В институте мы касались темы репресий, но вскользь. Скользкая, как я понял, была тема...

– - Ты должен знать, что он ни в чем не виноват!
– - чеканно сказал отец.
– - Это были репрессии. Культ личности! А вот такие...
– - он не договорил и махнул рукой.

Я понимающе кивнул.

Через несколько дней отцу с дядей Жорой удалось получить обратно четыреста рублей. За деньгами они ходили под конвоеммамы и тети Зины.

Осень в то лето стояла замечательная -- утром гремели под ногами схваченные морозом листья, а днем светило яркое солнце и пронзительно голубело небо. Когда я ездил на трамвае в институт, на розовом граните Набережной дейтенанта Шмидта сидели, не боясь прохожих, чайки, и я все время жалел, что мы не купили катер. Но к зиме перестал об этом думать.

В самом начале июня дядя Жора вез всех нас на дачу, и на Кировском мосту, сквозь бегущие узорчатые решетки, я разглядел идущий по воде катер. Это был он! Катер шел против течения, в сторону Ладоги. Я знал, что на мосту остановка запрещена, и промолчал... Дядя Жора свернул на Петровскую набережную, к "Авроре", и парапет закрыл, спрятал от меня воду, оставив в воздухе лишь ее незримое присутствие и светлые блики в окнах домов на набережной.Мысленным взором я досмотрел схваченную с моста картину -- и не увидел за катером чаек...