Он лишь хмыкает в ответ и нагибается вниз, чтобы достать из выезжающей полки бутылку коньяка.

– Как же тяжело было тебя ненавидеть, Чижик - достает из прозрачной дверцы два пузатых бокала на короткой ножке.

– Тебя тоже - тихо соглашаюсь, осторожными шагами ступая по паркетной доске.
– И забыть.

– А в итоге смогла?
– спрашивает, примагничивая меня своими нереальными небесными глазами, засасывающими, как морская пучина, и протягивает бокал.

Делаю за раз пару глотков, жмурясь от разливающегося тепла.

– Что смогла?
– переспрашиваю, не уловив сути.

Ян отпивает горячей янтарной жидкости и ставит бокал на столешницу.

– Забыть - встает невозможно близко.
– Иногда мне казалось, что, наконец, отпустило, и я даже могу смотреть на девчонок, не как на бездушный предмет, понимаешь? Но стоило вновь тебя увидеть, и все всплыло. Снова удавкой на шее.

Но я не хочу быть для Яна удавкой. Не хочу, чтобы мысли обо мне приносили ему лишь боль.

– Давай попробуем?
– решаюсь сказать самое главное, пока еще не поздно.

И в следующую секунду теплые сильные руки сгребают меня в охапку, а горьковатые мягкие губы касаются моих, затягивая в волнующий, распаляющий изнутри поцелуй.

Я хватаюсь за его плечи, чтобы не упасть, потому что ноги дрожат, и все тело прошибает током. Тепло яркими всполохами затопляет изнутри. Ян то нежно касается, то грубо цепляет губы, кусая, наказывая. И я не уступаю. Мне тоже было больно. Я тоже страдала.

– Не отпущу тебя больше, слышишь?
– его голос разливается истомой. – Даже не думай от меня убегать… Все равно найду и заберу себе.

– Не отпускай - прошу, обнимая ладонями его скулы, чувствуя пробивающуюся щетину. – Пожалуйста.

– Такая красивая - шепчет хрипло, вязко.
– Моя.

Ян сбрасывает бретель с моего плеча и прижимается губами, а я нахожу пуговицы на его рубашке и трясущимися пальцами, от накатившего волной неконтролируемого возбуждения, пытаюсь достать их из петель, чтобы, наконец, коснуться шелковистой на ощупь кожи.

И я уже настолько не контролирую всего происходящего между нами, что даже не замечаю, как Ян подхватывает меня за бедра, подсаживая к себе на талию, и уносит в спальню. Только цепляюсь крепче и целую родинки на шее.

Лишь бы больше никогда не отпускал. И не верю, что Ян – мой. Самый лучший, самый красивый и мой. Прокричать бы на весь мир, чтобы самой в это, наконец, поверить.

– Люблю тебя – раздается у самого уха сквозь ласкающие поцелуи, когда холодный шелк касается обнаженной спины.

Университет, второй курс

Ян

Я осторожно раздвигаю дверцы гардеробной, достаю первые попавшиеся под руку джинсы и снимаю с вешалки черную толстовку.

Позади раздается шорох. Оборачиваюсь. Полина перекатывается на бок и, подтягиваясь на локте, привстает, сонно хмурясь.

Растрепанные после сна волосы облаком прикрывают обнаженные плечи и грудь. Чуть не облизываюсь от такого соблазнительного вида. Вот бы никуда не уходить, а остаться с ней рядом. Подмять под себя теплое гибкое тело и целовать медленно, выбивая стоны, и упиваться ее беззащитным от накатившего возбуждения видом.

Поля... Понимает ли она вообще, как я повернулся на ней?

Застегиваю молнию на толстовке и возвращаюсь к девчонке. Облокотившись коленкой о кровать тянусь к ней. Губы припухлые и покрасневшие от ночных поцелуев. Нежно касаюсь.

– Только не уходи, слышишь? Дождись меня.

Сама прихватывает мою губу. Целует так, что крышу рвет.

– У меня сегодня занятия с группой в студии.

– Во сколько?
– спрашиваю между поцелуями.

– В шесть - Полька томно выдыхает мне в рот.

– Я вернусь раньше. Успею в общагу тебя закинуть за вещами, а потом в студию отвезу... Не уходи, дождись.

– Хорошо - улыбается.

Эта ее ленивая улыбка вызывает табун мурашек по позвоночнику.

– В холодильнике бери, все, что хочешь. Там полно еды. Мама с Зульфией передает.

– О, соскучилась по ее стряпне.

– Люблю тебя - шепчу и последний раз касаюсь губ, прежде чем уйти.

В холле клиники меня уже поджидает взъерошенный Дэв. Придирчиво осматривает и ехидно скалится.

– Бро, теперь и ты похож на счастливого придурка.

Хмыкаю, пожимая ему руку.

– Не тебе же одному.