Мои читатели из католических школ, вероятно, помнят семь «смертных грехов»: лень, чревоугодие, алчность, сладострастие, гордыня, зависть и гнев. Согласно теологии Данте, первые четыре не вредят никому, кроме самого грешника, а вот последние три – это насильственные грехи. Они заставляют людей нападать друг на друга. Гордыня не просто говорит: «Я хороша», она говорит: «Я лучше кого-то другого». Зависть не просто заставляет хотеть чего-то, она заставляет хотеть, чтобы этого чего-то у нас было как минимум столько же, сколько у кого-то другого. Гнев направлен не в пустое пространство, он нацелен на кого-то другого. Когда мы попадаем в ловушку сознания собственной правоты, мы с неизбежностью указываем на кого-то другого и превращаем его в так называемую «мишень обличения», как говорит терапевт Билл Эдди.

Хотите пример? Включите любые теледебаты или почитайте любой политический форум. Наш политический дискурс состоит из людей, атакующих мишени обличения. Каждый выбирает сторону, перестает искать истину (если вообще начинал), занимает жесткую позицию и накручивает себя до все более и более высоких уровней эмоционального и вербального насилия.

Нередко приходится слышать, как такие люди утверждают, что их мишени обличения «ставят под угрозу наш образ жизни». Женщина, решившая не иметь детей, воспитательница детского сада, украсившая свой класс не только рождественскими елками, но и ханукиями[8], семилетний мальчик, решивший нарядиться в платье, потому что чувствует себя девочкой, – каждого из них совершенно посторонние люди могут обвинить в том, что он «ставит под угрозу наш образ жизни». В голове у таких одиночек нет ни одной мысли, способной причинить кому-то вред, однако же их считают опасными для целой культуры.

Потому что это так и есть.

Всякий раз, когда мы отходим от культурной нормы ради того, чтобы следовать своей подлинной натуре, мы показываем, что социальный договор произволен и непрочен. А те, кто следует культуре, терзаются подспудным страхом, что если одна-единственная бездетная женщина, воспитательница детского сада или семилетний мальчик могут нарушить правила жизни их сообщества, значит, на это способен кто угодно!

Однако сам факт, что вы читаете эту книгу, означает, что вы меньше склонны винить других, чем политические всезнайки, и скорее стремитесь к пониманию. Но и у вас, вероятно, сохранились следы гордыни, зависти и гнева – в глубине души. Они у всех есть. Беда в том, что эти ошибки, вызванные сознанием собственной правоты, возникают у нас из-за слепых пятен восприятия (помните все незамеченные ошибки, из-за которых вы заблудились в сумрачном лесу?). Чтобы очиститься от ошибочных убеждений, надо вывести их на передний план нашего разума: тогда мы сможем рассмотреть их и подвергнуть сомнению.

Но как же рассмотреть то, чего не видишь? Никак. Надо, чтобы за вас это сделали другие. Как атаки прошлого помогут вам подняться в гору

Как ни парадоксально, атаки прошлого, особенно самые болезненные, могут оказаться для нас самыми сильными помощниками на пути к цельности. Когда мы пытаемся быть хорошими, а кто-то нас за это атакует, мы обижаемся. Обычно еще и злимся. Иногда приходим в ярость. В этом нет ничего дурного, если мы проделаем упражнение из главы 7 «Схватка с чудовищами» и, вместо того чтобы прийти в ярость, определим свои ценности и творчески подойдем к ответу тем, кто нас атакует. В качестве примеров вспомните, как люди вроде Ганди или лидеров борьбы за гражданские права в Америке отвечали на жуткое, ничем не оправданное насилие против своих единомышленников.

Отвечать на несправедливость и ненависть справедливо и сочувственно – дело непростое. Это противоречит сознанию собственной правоты, которое вынуждает каждого, кто стал мишенью атаки, отвечать тем же. Но это возможно. Даже когда мы злимся и обижаемся, в наших силах пройти основной процесс цельности: (1) пронаблюдать, что происходит у нас в душе, а затем (2) задать вопросы по поводу своих мыслей. Это покажет, не погрязли ли мы сами в тех же насильственных установках, основанных на чувстве собственной правоты, из которых исходят окружающие, когда нападают на нас. Мы увидим собственную слепую ярость как на ладони. Наконец, надо решить, оставаться ли на пути насилия или (3) выйти из состояния сознания собственной правоты с его демагогией и последовать по пути цельности.

Вот, скажем, у вас шаловливое настроение, и вы решили покрасить волосы в синий. Тут кто-то, например ваша бабушка или просто прохожий на улице, идет на вас в атаку с требованием вернуть все как было («Цвет твоих волос ставит под угрозу наш образ жизни!»). Вероятно, у вас автоматически запустится реакция «бей, беги, замри», и вы либо начнете спорить с нападающим, либо попытаетесь уйти, либо оцепенеете и онемеете. Поскольку у вас включится соответствующий участок мозга, вы еще и будете воспринимать нападающего как крупного и страшного, а себя – как маленькое беззащитное существо. Такое случается и с президентами и диктаторами («Меня со всех сторон атакует пресса!»), и с теми, кто предпочитает необычные модные веяния. Это естественный, рефлекторный ответ, но это не гарантирует, что он соответствует истине, которую вы ощущаете в самой глубине души. Когда чувствуете себя жертвой, всегда подозревайте, что вы, возможно, угодили в ловушку собственного сознания правоты.

Когда Мэтт бросил курить, Зои стала предпринимательницей, а я ушла из церкви, можно было спорить на что угодно, что люди вокруг нас почувствовали, что мы осуждаем их выбор. А ощутив, что их образ жизни под огнем, они перешли в контрнаступление. Так и устроены атаки прошлого. Они исходят не от тех, кто чувствует себя сильным, а от тех, кто видит себя жертвой осуждения. Чтобы остаться на пути цельности и не застрять в порочном круге насилия, нам нужно отказаться разделять с теми, кто устраивает на нас атаки прошлого, их чувство, что они жертвы.

Как сломать треугольник драмы

Когда мы начинаем вести себя иначе, мы иногда впадаем в психологическую динамику, которую психиатр Стивен Карпман назвал «треугольник драмы». Этот механизм запускается, когда нашей жизнью управляет сознание собственной правоты. Распознавать «треугольник драмы» по Карпману, всегда замечать, когда мы в нем застреваем, и выходить из него – вот ваши задачи на этом этапе пути к цельности. Это не самый легкий участок маршрута, зато вид сверху открывается – просто фантастика. Треугольник драмы складывается, когда мы чувствуем себя маленькими и слабыми (как все мы в детстве). А окружающие кажутся большими и грозными (опять же, многие такие и есть), а еще кто-то видится защитником (опять же очень может быть, что так и есть). Но даже взрослые иногда склонны застревать в этом треугольнике и смотреть из этого положения на всех и вся. Жизнь превращается в игру, где возможны лишь три роли – жертва, преследователь и спаситель.