— Не убью, — сказал сигиец.

Ван Геер искренне удивился.

— Почему же они мертвы? — невозмутимо спросил он.

— Не захотели отвечать, — сказал сигиец.

— Хм, — задумчиво хмыкнул ван Геер, наклоняя голову. — Значит, если я отвечу, ты просто уйдешь? Несмотря на то, что семь лет назад я, как и Зюдвинд, и Ашграу, убивал тебе подобных?

— Да.

— Хм, — задумался ван Геер. — А какие у меня гарантии?

— Никаких.

Чародей напряженно замер. Его аура нервно дрожала, то бледнея, то наливаясь красками. Артур размышлял, однако ход его мыслей сигиец мог лишь предполагать, но не знать наверняка.

— Значит, — спокойно заговорил ван Геер, — если я скажу, где Машиах, ты просто уходишь, так? А тебе не приходит в голову, что я постараюсь как-то предупредить его? Что мы объявим на тебя охоту? Попробуем тебя остановить? В конце концов, попробуем завершить начатое еще семь лет назад?

— У вас есть свои дела, — сказал сигиец. — Не мешайте — не стану мешать вам.

— Мы говорим о том, что ты хочешь убить Машиаха, — заметил ван Геер, сдерживая нервное напряжение. — Но Машиах и есть наше дело. Для кого-то он вождь, для кого-то — учитель, для кого-то — олицетворение самой идеи нашей борьбы. Без него наше дело прекратит свое существование.

— Машиаха не должно быть, — сказал сигиец, не отрывая взгляда от чародея. — Ты можешь сказать, где он, — останешься жив. Ты можешь не говорить — тогда все равно узнаю, но тебя не станет.

— А еще я могу тебя убить, — цинично усмехнулся ван Геер.

— Можешь попробовать, — кивнул сигиец.

Чародей растерялся. Не было никакой возможности понять, что чужак имеет в виду, ни по его голосу, ни по его лицу, на котором оживали лишь губы, и те только на короткий момент, необходимый, чтобы произнести сухую фразу. Это пугало и настораживало ван Геера, однако он продолжал размышлять над тем, как найти выход из сложившейся ситуации.

— Твой выбор?

Ван Геер вздохнул, унимая едва заметную дрожь.

— Он в столице, — признался чародей. — Я виделся с ним в столице месяц назад, — убежденно проговорил чародей, — потом отправился сюда, в Анрию. Где он сейчас — мне неизвестно.

— Он сказал тебе.

Чародей вновь опешил. Аура потемнела, раздраженно колыхаясь.

— Я прожил долго, — зло проговорил он, — но еще не впал в маразм и на память никогда не жаловался.

— Зачем ты встречался с ним? — спросил сигиец.

Простой вопрос ввел ван Геера в замешательство. И вовсе не потому, что ему не хотелось посвящать врага в свои секреты и тайны. А потому, что он впервые за весь разговор осознал, что не уверен.

— Чтобы обсудить дела, — тем не менее ответил он, самоуверенно ухмыльнувшись. — Тебе предоставить полный перечень повестки дня?

— Ты вызвал его в столицу, чтобы убить, — сказал сигиец.

Ван Геер впал в ступор. Всего лишь на мгновение, однако этого вполне хватило, чтобы понять, насколько тот потрясен, взбешен, растерян, ошарашен и зол. Это обычная реакция людей на откровенную и наглую клевету.

— Хорошая шутка, — нервно рассмеялся ван Геер. Пожалуй, за много лет это было чуть ли не впервые, когда он не играл, а был искренен в выражении своих чувств.

— Это не шутка, — сказал сигиец. — Четыре месяца назад Вернер Зюдвинд узнал о планах Машиаха, сообщил об этом Дитеру Ашграу, а после — тебе.

— Что? — возмутился ван Геер. — Мне никто ничего не сообщал. Какие еще планы?

— Этого нет ни в памяти Зюдвинда, ни в памяти Ашграу, — ответил сигиец. — Есть только то, что вы решили, что партии будет лучше без Машиаха. Устранить его вызвался ты.

Ван Геер оперся рукой на стол, утер ладонью выступивший на лбу пот. Он был напуган. Однако отнюдь не туманными фактами, которыми осыпал сигиец. Его пугало то, что саму безупречную память вдруг заволокло туманом, и события последних месяцев размазались, истерлись, потускнели.

— Я одобряю не каждое его решение, — проговорил он, тяжело дыша, — но убивать его у меня и в мыслях никогда не было…

— Ты уверен, что все твои мысли принадлежат тебе? — спросил сигиец.

— Я… — запнулся ван Геер.

— Вспомни, что он сказал.

— Я не знаю… не помню…

Сигиец дернул щекой со шрамом. Поднялся с кресла. Ван Геер испуганно отступил к камину. По бешеной пульсации ауры можно было отсчитывать удары его сердца.

— Значит, есть только один способ выяснить, — сказал сигиец.

Туман вокруг чародея всколыхнулся, стремительная волна ряби пробежала к сигийцу. Потребовалось ровно секунда, чтобы тот осознал свою ошибку, понял, как ван Геер изменил свой арт и через какой эксперимент Машиаха прошел. Но и секунды оказалось слишком много.