Томас Швенкен весь день был на взводе, поэтому, когда услышал, как задрожала запертая на ключ входная дверь, нервно подпрыгнул в своем закутке за решеткой. Пара ребят ван дер Вриза, отиравшихся в ломбарде, спокойствие не обеспечивала, хотя Виго и оставил их с четкой и определенной целью. Швенкена они на дух не переносили, Швенкен на дух не переносил их, поэтому атмосфера в ломбарде царила напряженная. К тому же мрачные головорезы распугали всех клиентов, день не принес никакой прибыли, да и вечер обещался быть не самым приятным. Илой уже десять раз успел пожалеть, что вообще согласился на это, но просьбам Адольфа Штерка, даже если они исходят от посредников, не отказывают.

В дверь настойчиво постучали.

Один из парней Виго, Вилли, встал со стула, переглянулся с Киисом, который разглядывал рейтарский доспех в углу. Тот кивнул в ответ. Вилли поднялся по ступенькам. Киис затаился в пыльном полумраке у каменной лесенки, прижавшись к стене, достал из-за пазухи нож и пистолет.

Вилли выглянул в застекленное дверное окошко, хмуро и неприветливо кивнул увиденной в сгущающихся сумерках мерзкой роже под треугольной шляпой, мол, чего надо? Рожа молча указала пальцем на дверной замок. Вилли заворчал, но все же повернул ключ в замочной скважине и приоткрыл дверь.

— Закрыто, не видишь? — огрызнулся Вилли.

— Меч.

— Меч? Какой меч?.. — нахмурился Вилли. — А, меч! Так бы сразу. Илой тебя уже заждался. Деньги принес?

Сигиец достал из кармана плаща лист бумаги. Вилли был не самым грамотным человеком, не мог даже прочесть извечное послание на заборе, однако о векселях и долговых расписках кое-что слышал и решил, что это именно оно. Впрочем, как клиент собирается рассчитываться с Толстым Томом, Вилли совершенно не интересовало.

— Ну, заходи, — сказал Вилли, широко распахивая дверь и отступая вглубь ломбарда.

Сигиец переступил порог, равнодушно взглянул на криво ухмыляющегося Вилли. Головорез карикатурным жестом пригласил его к закутку Толстого Тома, а сам торопливо запер дверь на ключ.

Швенкен потер о пыльный прилавок мокрые ладони, стараясь скрыть волнение и смотреть только на приближающегося сигийца, чтобы даже взглядом не выдать присутствия Кииса. Не выдать Вилли, идущего за спиной сигийца и тоже незаметно, бесшумно достающего из-за пазухи нож.

Когда сигиец беспечно спустился по ступенькам, Томас даже почти поверил, что все пройдет быстро, без шума и лишних проблем. Когда Киис оторвался от стены и почти поднес к затылку сигийца пистолет, Томас был почти уверен, что все уже прошло.

Но именно что «почти».

Сигиец внезапно застыл на месте. Коротко, не глядя, хлестко ударил Кииса по руке, выбивая из нее пистолет. Плавно качнулся в сторону, уходя от укола острием ножа Вилли в спину и выхватывая свой кинжал. Вонзил его растерянному, не успевшему моргнуть Киису точно в сердце и тут же присел, коротко ударил локтем Вилли в живот и, ухватив того за занесенную для удара руку, перекинул через плечо, с грохотом роняя на грязный пол. Метнув взгляд на недоуменно косящегося на торчащий из груди кинжал Кииса, сигиец протянул к нему руку. Выпавший из руки бандита пистолет подпрыгнул и лег в ладонь сигийца, который взвел большим пальцем курок, направил дуло на лежащего навзничь Вилли.

— Не!.. — инстинктивно вскинул руки Вилли.

Сигиец нажал на спусковой крючок. Щелкнул курок, выбивая искру по крышке пороховой полки, вспухло облако вонючего дыма и грянул выстрел. Вилли вскрикнул, взбрыкнул ногами и широко раскинул руки — пуля с всплеском брызг крови и ошметков мозга разворотила ему левую глазницу.

Когда сигиец шагнул из порохового облака, ошарашенный Томас затрясся в своем закутке за решеткой и попятился к надежной двери в хранилище, протягивая трясущуюся руку к среднему пальцу левой, на который было надето медное кольцо. Ломбардщик, зажмурившись, с силой провернул дешевый камень.

Раздался злой треск. Пахнуло озоном. С потолка сорвалась яркая, ослепительно белая кривая молния, прошибая сигийца насквозь от макушки до пят. Сигийца спазматически передернуло. Томас широко раскрыл рот и издал тонкий писк.

Сигиец медленно задрал голову к потолку, где дымилась выгоревшая пентаграмма, оставшаяся от охранной печати, взглянул на Томаса. Совершенно спокойно. С безразличным, невозмутимым лицом погрозил ему пальцем и отбросил разряженный пистолет. После чего повернул голову к завалившемуся набок Киису, протянул руку. Джамбия шевельнулась, выскочила из раны и вернулся в ладонь хозяина. Труп мягко перекатился ниц.

Самым страшным для Толстого Тома было то, что сигиец почти не издавал звуков. Даже когда перешагнул через мертвого Вилли, Томас не услышал его шагов. И это доконало окончательно.

Ломбардщик истошно, отчаянно завопил и бросился к незапертому хранилищу. Схватился за ручку, потянул на себя тяжелую дверь, но лишь завопил еще отчаяннее и захлебнулся криком, когда шею сдавила наброшенная невидимая петля. Захрипевшего Тома оторвало от двери, протащило по полу обратно к прилавку. Он отчаянно вырывался, пытался дотянуться до дверной ручки, но петля стянула шею еще крепче. Томас начал терять сознание, виснуть на невидимой веревке, но вдруг его с силой развернуло, перегнуло через прилавок и прижало лицом к прутьям клетки. Хватка ослабла, однако рубашку на груди сгребла железная рука.