— Вчера вечером его здесь не было?

— Нет. А что?

— Это я так, для порядка. Стандартный вопрос.

Почва под ногами опять заколебалась. Слишком уж было бы здорово — сразу обнаружить всех тех, кто как будто бы причастен к этому делу. Обер-лейтенант встал. Поднялась и Рози Хайдеке. Ничего не скажешь, пара хоть куда: она едва достает ему до подмышек. Гайер поблагодарил, сказал, что ей придется заехать в управление подписать протокол, и вдруг заторопился. Прямо в машине он стал обдумывать, что предпринять дальше.

— Веселенький будет вечерок, — сказал он шоферу. — Уж тренировка-то наверняка отпадает.

3

Секретарша нажала клавишу селектора и по шороху поняла, что майор ответил на вызов. Первое время эта штуковина сильно ее раздражала, лишала непосредственного человеческого общения. Но мало-помалу она притерпелась.

— Товарищ майор, — сказала она, — я уже несколько раз звонила в Фармакологический институт. Но доктора Виттига не застала. Говорят, что он пока не приходил. Позвонить еще?

Майор Бауэр невольно взглянул на часы. Рабочий день давно начался.

— Узнайте его домашний адрес, — решил он. — И вызовите машину. Я сам к нему съезжу.

Он несколько раз позвонил у двери, наконец послышались шаркающие шаги, и тотчас же повернулся в замке ключ. Вид у доктора Виттига был никудышный. Усталые глаза, непричесанные волосы, купальный халат поверх пижамы. Он с любопытством смотрел на майора, который раскрыл перед ним свое служебное удостоверение.

— Что ж, входите. — Он словно бы очнулся. — Извините за беспорядок. Засиделись вчера вечером, вернее, сегодня утром. Жена тоже проспала. И не успела прибрать.

Он взял одежду, брошенную в кресло, и вышел в соседнюю комнату, а немного погодя вернулся уже одетый. Принес из кухни термос и две чашки, поставил на стол. Очень кстати, благодарно подумал Бауэр: напряжение бесконечно долгого утра уже давало себя знать.

— Так чем могу быть вам полезен? — спросил Виттиг.

Судя по всему, он ни о чем не подозревал, и Бауэр коротко сообщил ему о событиях в клинике, а сам внимательно наблюдал за его реакцией.

— Мы не знаем, — закончил он, — есть ли вообще какая-то связь между вашими новыми препаратами и убийством Лоры Гальбах, однако исключать эту возможность нельзя. Можно ли убить ради ваших препаратов?

Виттиг не задумываясь кивнул.

— Да, вполне. И мотивов здесь два. Во-первых, слава, почести, но в этом смысле мои коллеги вне подозрений. Во-вторых — и здесь я не так уверен, — деньги. Препарат типа РМ-089 сулит фармацевтической промышленности большие прибыли. Миллионные, если учесть вероятные рынки сбыта. Больниц, где нет современной обезболивающей техники, сколько угодно. Вспомнить хотя бы развивающиеся страны. Точных цифр я не назову, но они весьма внушительны.

— Выгодно ли это автору?

— Вы меня имеете в виду? Полагаю, что да.

— Мог ли кто-нибудь по этой причине пойти на кражу материалов? В смысле, чтобы продать формулы.

— Кому это понадобится? Тут ведь необходимо иметь соответствующие связи. Нет, вряд ли.

Бауэр не мог полагаться на все эти «вряд ли» и «возможно». Ему нужно отыскать мотив убийства. А из-за больших денег убивают часто.

— Вспомните, доктор, не интересовался ли кто в последнее время вашими исследованиями? Любая мелочь для меня крайне важна. Кто знал о вашей работе?

Виттиг даже перечислить всех не мог. Это были сотрудники института, перед которыми он выступал на различных коллоквиумах, коллеги из хирургической клиники и из фармацевтической индустрии, которая финансировала исследования. Каждый из них был так или иначе в курсе дела.

Тем не менее Бауэр не поленился записать их фамилии. Кто знает, вдруг и до них очередь дойдет.

— Ну а что-нибудь необычное в этом плане вы в последнее время замечали? Из чужих или посторонних никто о вашей работе не спрашивал? Пожалуйста, постарайтесь вспомнить.

Виттиг сомневался, стоит ли об этом говорить. Ведь можно навлечь неприятности на малознакомого человека, который по сугубо личным причинам не вызывает у него большой симпатии, однако же ничего плохого ему не сделал. Подведешь человека под подозрение, и напрасно.

— Раздумываете? — сказал Бауэр, от которого не укрылись колебания фармаколога. — Понимаю, вы не хотите ставить людей в затруднительное положение. Мы тоже. Но учтите, речь идет не о каких-то пустяках, а об убийстве. И я обязан раскрыть это преступление, каков бы ни был его мотив.