26. Прозрение

Леонид Андреевич Горбовский вдруг ощутил пустоту в голове. Но сразу понял, что это не пустота, а просто голова перестала болеть. В последнюю неделю она болела постоянно, как в фигуральном смысле, так и в прямом - физическом. Война с Тагорой и все, что с этим связано - мобилизация, перевод экономики на военные рельсы (старое бюрократическое выражение), заседания Комитета Обороны и многое, многое другое, в том числе и хроническое недосыпание, - все это вызывало не прекращающуюся пытку для головного мозга уже немолодого Председателя Мирового Совета.

И вдруг невидимый обруч, стискивавший голову, исчез. Да, заботы остались, но физическая боль вдруг рассосалась. Горбовский закрыл смартбук, протер глаза и блаженно потянулся. Эх, сейчас бы хотя бы полежать, размечтался он. О том, чтобы заснуть, мечтать пока не приходилось. Через час заседание Комитета Обороны.

Леонид Андреевич выдвинул один из ящиков стола. Среди мелкого канцелярского хлама нашел полупустую упаковку спорамина, кинул таблетку в рот на совершенно сухой язык. Кряхтя встал из-за стола, нацедил из кофейного автомата чашку кофелата, запил лекарство. С набрякших век дремотный Морфей откатил на своей колеснице куда-то в затылок. Появилось некое подобие бодрости. Однако сердце иногда срывалось в аритмию. Сердце ни к черту, подумал Горби, пора менять. Какое по счету? Забыл. В прошлом году удалили желчный пузырь. Прррроклятая старость!

Горбовский ткнул пальцем в сторону одного из настенных экранов. Когда тот засветился, Леонид Андреевич, чертя пальцем по воздуху, открыл меню, выбрал секретный канал связи с Объединенной эскадрой земного флота, вызвал Командующего. На экране появился Гайт Гобзер. Обычно подтянутый, застегнутый на все пуговицы Архистратиг выглядел так, будто только что участвовал в потасовке - мундир расстегнут, волосы торчком, взгляд сумасшедший.

– Гайт, что с вами случилось?
– Недовольным голосом спросил Председатель Мирового Совета.

– Мой флот разбит...
– ответил Архистратиг, даже не пытаясь соблюсти субординацию перед высшим руководителем Земли.
– Пиявки летят в Солнечную систему, а с ними тагорянская саранча... Через 18 дней вся эта лавина обрушится сначала на внешние наши опорные базы, а потом и на Землю.

– Какие пиявки? Вы что, пьяны?

– Космические пиявки. Биологическое оружие этих кузнечиков. Этакая тварь, живущая в открытом космосе, размерами в два десятка километров.

– Живые?

– Они-то живые, да мы скоро станем мертвыми. Мы так и не смогли прорваться к Тагоре и уничтожить её...

– Уничтожить Тагору! Вы что, с ума сошли?!

– Я не знаю, кто из нас сошел с ума, но вы сами дали такой приказ.

– Я!?

– Ну вы же у нас Главнокомандующий. У меня есть запись вашего приказа.

– Подождите...
– Горбовский сжал виски ладонями, пытаясь сосредоточиться.
– Покажите запись.

Гобзер повернулся к терминалу, набрал на клавиатуре код документа.

Появилось изображение самого Председателя мирсовета. Горби был спокоен, голубые льдинки глаз смотрели решительно. Верховный главнокомандующий отдавал четкий приказ уничтожить планету враждебных тагорян. И не только планету, но и все космические поселения. 40 миллиардов этих кузнечиков...

– Выключите это!
– Леонид Андреевич упал в кресло.

– Какие будут распоряжения?
– с некоторой издевкой в голосе спросил Архистратиг.

По экрану побежала рябь помех. И казалось, что нижняя губа суперадмирала дергается в нервном тике. Или она на самом деле дергалась? Горбовскому показалось это забавным, и тогда он подумал, что надо бы застрелиться. И стал вспоминать, где у него личное оружие. Кажется, в сейфе под картиной "Первопроходцы космоса".

Горбовский встал, опираясь руками на подлокотники, словно глубокий немощный старик. Шаркая, подошел к картине, и долго её разглядывал, словно прощался с теми, кто на ней был изображен. Планетолог Владимир Юрковский и штурман "Тахмасиба" Антон Крутиков, погибшие в кольцах Сатурна, когда они на космошлюпке попытались приблизиться к инопланетному зонду, лавируя среди каменного хаоса...

– Лавировали, лавировали, да не вылавировали, - шепотом и очень серьезно произнес скороговорку Леонид Андреевич.