А в остальном их внешность совпадала до такой степени, что становилось страшно. И вздумай братья одеться и причесаться одинаково, она бы ни за что их не различила.

Эви тихонько вздохнула и приблизилась к зайцу.

После трапезы ее сразу отправили к кухонному столу — готовить ужин.

Не то чтобы Эви боялась разделать тушку, но совершенно не знала, с чего начать. Ни разу она не бывала в кухне, не заглядывала в кулинарные книги. Ее больше интересовал счет да учетные дела! А с этим что делать?!

Потыкав кончиком ножа в тушку, Эви снова вздохнула.

— Чего стонешь? Сдулась уже? — грохнуло над головой.

— Пречистая!

Нож упал на стол, а Эви шарахнулась в сторону. Сбежать не дали крепкие мужские лапищи, раскаленными плитами упавшие на плечи.

Сердце подпрыгнуло к горлу и рухнуло куда-то вниз. Медведь! То есть дикарь… один из братьев.

Подкрался неслышно, точно зверь!

За спиной сдавленно фыркнули.

— Ваших божков в этих лесах нет, можешь не звать. Что с ужином?

Эви аккуратно покосилась в сторону. Так… Рубаха светлая. То есть линялого зеленого оттенка. Значит, до разрыва сердца ее чуть не довел молчаливый Бьярг.

— Я-а-а… — Эви запнулась. Но, сердито куснув губу, собрала остатки нервов в кулак и продолжила. — Я этим занимаюсь.

— Да уж видно! — сварливо прогудел дикарь. — Поди, в своем каменном сарае к огню и близко не подходила?

Сарай?! На свою бы халупу посмотрели! Стряхнув с себя наглые лапищи, Эви развернулась и… увязла в двух кипевших золотом омутах. Какие глаза!

Томная слабость удалила под коленки.

Но упасть ей не дали — Бьярг ловко перехватил ее за талию и развернул к столу. А сам прижался сзади.

Эви чуть не застонала, когда ее обмахнуло терпким мужским ароматом с тонкими нотками смолы и пихты. Рот наполнился слюной, а на шее — там, где все еще ныло и дергало, стало тепло. Как будто меховой воротник положили!

Разобраться в необычных ощущениях она не успела — не до того!

Бьярг подхватил нож, вложил ей в руку и накрыл своей ладонью.

Голова кругом пошла. Ни о каком зайце Эви уже и не думала, как бы самой в уме остаться!

— Начинать надобно с хлебных клубней, — второй рукой Бьярг загреб лежавшие в миске кривоватые белые плоды. — Ежели тушу начать разделывать — крови набежит. Оно тебе надобно — всей угваздаться?

— Мгм…

Бестолочь! Ну что за овечье блеяние?! Но все умные мысли испарились, испуганные близостью огромного и до ужаса горячего варвара. Уф, как душно… Даже на лбу пот выступил.

— Режешь вот так… — надавил ножом. И бедрами.

Эви охнула, почувствовав, как в поясницу упирается нечто твердое. И вряд ли это была рукоятка меча.

—… Соли даешь, вот этой сушеной травы так же… перемешиваешь…

Голос мужчины становился все ниже и отрывистей. Шумное дыхание обдувало волосы на макушке, а мягкие едва ощутимые толчки сводили с ума.

Казалось, дикарь сейчас просто опрокинет ее грудью на стол и задерет остатки подъюбника. А потом пристроится сзади и…

— Совсем охренел?!

Яростный медвежий рев отрезвил лучше ушата ледяной воды.

Эви что было сил рванула прочь, и Бьярг не стал удерживать.

— Бр-р-рат, — зарычал не менее зло. — Тебя тут никто не ждал!

Ой-ой! Кажется, сейчас землянке конец. Два здоровых мужика разнесут жилье в щепки. А ей потом убирать?!

Вдохнув побольше воздуха, Эви безрассудно бросилась вперед.

— Стойте! — вклинилась между двух распаленных дикарей. — Хватит, ну!

Уперлась ладошками в грудь одного и второго.

Рычание тут же стихло. Мужчины уставились на нее и даже — о, чудо! — сделали по шагу назад. Эви мысленно возблагодарила Пречистую, но радоваться пока рано.

— Вы! — ткнула пальчиком в набычившегося Бьярга. — Можно было и словами объяснить, а не вот это все, — покрутила рукой. — А вы, — обернулась к прищурившемуся Бьёргу, — оставили меня тут одну… с зайцем! Я-то его приготовлю, не перетружусь, только, чур, шерсть сами из варева доставайте. К охоте и разделыванию добычи не приучена, уж извините!

Уф… А коленки-то дрожат!

— Так, значит, — первым подал голос Бьёрг. — На работу согласная была, ажно из юбок выпрыгивала, а теперь про неприученную запела?