На нем лишь шелковые шаровары и халат, распахнутый настежь. Но я даже не пытаюсь разглядеть мужское тело, которое он нарочно демонстрирует мне. Мой взгляд находит собственные босые ступни.

Правда, от звука, свидетельствующего о движении, я с опаской возвращаю свой взгляд на источник угрозы.

— Ты не против, что я согрел для тебя постель? — на его лице появляется ленивая полуулыбка, и теперь он сидит. — Ночи здесь холодные.

Нет. Пожалуйста, не мучай меня.

— Прошу, — шепчу, наконец обретая голос, — уходите из моей комнаты, господину не понравится…

— Конечно ему не понравится, когда он узнает, что рыжая шармута оскорбила его брата.

Закусываю губу и отступаю назад. Я не вынесу еще одно испытание, не успев отойти от предыдущего.

— Вот как мы поступим, — он жестом подзывает меня к себе, устраиваясь поудобнее и явно ожидая, что я присоединюсь к нему, вот только ноги отказываются меня слушаться. — Иди сюда, не заставляй меня применять силу.

Качаю головой и продолжаю стоять на месте, ощущая себя многолетней замершей статуей.

Мне нельзя ни кричать, ни бежать. Ничего, что могло бы привлечь чужое внимание. Потому что, если Тень все узнает... Если он узнает, моя жизнь станет настоящим кошмаром.

Мужчина раздраженно вздыхает, и его беззаботно красивое лицо вмиг приобретает злобную маску, а дальше все происходит слишком быстро.

Одним рывком он добирается до меня, подхватывает на руки, и вот я уже придавлена к матрасу мужским телом.

Мое сердце, кажется, замерло на целую вечность, зато сейчас уже срывается галопом прочь, норовясь пробить ребра, но оно взаперти, ему некуда бежать, так же как и мне, однако я все равно отчаянно пытаюсь избавиться от груза на собственном теле. Как жаль, что ничего не выходит.

Незнакомец запрокидывает голову и разражается гортанным хохотом, от которого спину простреливает ледяной озноб, а волосы встают дыбом.

Он даже не предпринимает попыток остановить мое сопротивление, которое с каждой секундой все больше ослабевает.

У меня больше нет сил бороться с тем, кто сильнее. Это животное просто играет со мной. Изматывает. И получает удовольствие.

Его забавляет то, что пугает меня до мозга костей.

— Такая страстная, шармута. Теперь я понимаю, чем ты привлекла моего брата, — мужчина склоняется и проводит носом по моему виску, вниз, за ухо, где останавливается и шумно втягивает в себя мой запах. — Люблю играть в игрушки старшего брата. Надеюсь, ты в сексе такая же страстная.

— Нет… — дрожащий шепот вырывается из горла с болью. — Прости за то, что я сделала…

— Ш-ш-ш, — он обдает мое ухо горячим дыханием, прежде чем приподняться и посмотреть на меня сверху вниз, и лучше бы я не видела его глаз, угрожающих мне опасным блеском.

Сглатываю, начиная часто моргать, потому что сейчас резь в глазах усиливается, как и дрожь в каждом уголке моего тела. Особенно когда он протягивает руку к тумбочке и уже через секунду подносит к моим губам прохладное горлышко.

Тут же шарахаюсь в сторону, насколько мне позволяет мое положение.

— Открой рот и выпей, тебе нужно успокоиться, — требует этот проклятый таким обыденным тоном, что мне становится еще страшней, а потом я снова чувствую, как горлышко начинает сильнее давить на мои сомкнутые губы.— Смелее, это всего лишь вино, — едва не рычит он, теряя терпение. — Я не хочу трахать зажатое бревно.

Резко втягиваю носом воздух, только это последнее, что я успеваю.

Мужчина грубо сдавливает мои щеки, вынуждая от вспышки острой боли открыть рот, а затем, не церемонясь, вливает в меня вино.

Я начинаю давиться им, но он быстро меняет позу и, сев на моих ногах, поднимает меня следом. Дает возможность восстановить дыхание и снова насильно открывает рот и вливает терпкое, обжигающее горло пойло. Кажется, будто раскаленная лава течет по моей глотке, но каким-то чудом у меня получается выбить бутылку, и та улетает в неизвестном направлении. Я даже не слышу, где она приземляется, потому что жадно хватаю ртом воздух, в то время как сердце норовит пробить ребра.

Я снова пытаюсь столкнуть с себя мужчину, все еще задыхаясь от жжения в носу, горле и глазах, от эмоций, кусающих меня подобно голодным зверям, и от тяжести, вновь придавившей мое тело спиной к матрасу. А потом на дрожащие губы обрушивается мужской рот, наполняя меня чужим вкусом.

Чувство отвращение вмиг наполняет меня до краев, и я отчаянно смыкаю челюсти и хлещу мужчину по плечам, уворачиваясь от его грязно языка, которым он теперь слизывает вино с моего подбородка.

Резко он отстраняется от меня и сразу же переворачивает так, что теперь я сижу сверху, и мне приходится вцепиться в полы халата, чтобы не рухнуть от внезапного головокружения.

— Вот как мы поступим, — повторяет он сдавленным шепотом и жадно сминает ладонями мои ягодицы, а я, часто хватая ртом воздух, зажмуриваюсь, чтобы сдержать тошноту, подкатившую к горлу. — Ты отдашь мне то, чего меня лишила прошлой ночью, а взамен я унесу нашу маленькую тайну с собой в могилу…