Приподнимаюсь на локтях и теперь замечаю приближающегося ко мне мужчину в черном одеянии, высокого, еще более жестокого и злого.

— Забудь о том, что сможешь стать моей женой, — рокочет басом подобно удару грома. — Этого не будет. Но я даю тебе последний шанс сознаться во всем. Ты должна заслужить мое снисхождение правдой.

Он останавливается, нависая надо мной ужасающей тенью. И буравит грозным взглядом.

Но в чем я должна признаться, чтобы еще больше не обрушить на себя его гнев? Или он хочет услышать то, что ошибочно считает правдой? Готова ли я рискнуть и сказать то, что он хочет? Что потом будет с моей жизнью?

Все равно ни одно мое слово не окажется услышанным, он варится в необъяснимой мне ярости, и есть только один способ доказать свою невиновность. Здесь и сейчас. Иначе он превратит мою жизнь в ад. Знаю это. Чувствую.

— Сними с себя платье, ты больше не имеешь права носить мои подарки, — хладнокровно заявляет он и широкими шагами направляется к выходу. — Наслаждайся последней ночью в комнате, завтра ты переедешь в подобающие условия.

Каждое его слово пропитано ядовитой ненавистью, и мне хочется довести все до конца. Хочу, чтобы он сам в итоге захлебнулся своей же желчью.

Быстро подскакиваю на ноги.

— Неужели я настолько грязная, что даже не возьмешь меня? — меня всю трясёт, только вот ему плевать, он уже почти дошел до двери, и, если уйдет, у меня больше не будет возможности достучаться до его упрямой брони.

Судорожно осматриваюсь вокруг, пытаясь найти способ его остановить. И, заметив на полу ту самую проклятую фляжку, в мгновение ока принимаю не самое лучшее решение. Дальше работают инстинкты.

Подбегаю, хватаю металлическую фляжку и, не задумываясь, швыряю ее в скалу мышц, попадая… прямо ему в голову. Тут же прижимаю ко рту ладонь, проглатывая мучительный стон, но худшее выбрасывает мой язык, как только я позволяю себе глотнуть ртом воздух:

— Заставь меня забыть своего брата.

Я в отчаянии, в моих поступках нет логики, как и в его ненависти ко мне. Я больше не отвечаю за себя, но мои слова действуют, и Джафар резко останавливается. Только поворачиваться не спешит.

Его огромные плечи вздымаются так сильно, что за версту кричат об опасности. Он слишком зол, чтобы думать головой, так же, как и я. И я сделала первая шаг к тому, что погубит меня. Но этот мужчина должен лично убедиться, что я не спала ни с его братом, ни с кем-либо другим.

Внезапно он начинает сокрушенно мотать головой, одной рукой собирая свою копну волос на макушке в кулак, прежде чем повернуться и покарать меня таким грозным взглядом, что за жалкое мгновение я ощутила себя грязью под его ногами.

— Сначала я трахну тебя, — его лицо искажается так, что шрам становится пугающим, искривляя один уголок его губ чуть сильнее. — А потом кастрирую родного брата.

Жуткий страх проходится острым лезвием по натянутым тетивой нервам от того, что я слышу в его голосе. Угрозу. И боль. Много боли. А когда он разворачивается и начинает стремительно приближаться ко мне, я семеню маленькими шажками назад, пока не врезаюсь спиной в каркас балдахина.

— Повернись и встань на колени, — его голос лишен всяких эмоций. Холодный и пугающий. — Я не собираюсь ждать, Джансу. Выполняй. И лучше не провоцируй. Я и без того на грани. Трахну так, что ты возненавидишь всякий член, приблизившийся к тебе на метр.

Вмиг мое горло сжимается от страха, и я верю каждому вонзившемуся в меня стрелой слову. Вот только это не лучшая поза для потери девственности. Но, конечно же, говорить ему об этом я не собираюсь. Во-первых, нет смысла, а во вторых, это единственный способ потушить в нем ненависть ко мне за то, чего я не совершала.

Шумно втянув носом воздух, я сажусь на край кровати и, стиснув зубы до боли в зубах, раздвигаю ноги, радуясь тому, что подол платья не позволяет мне почувствовать себя уязвимой. Единственное, что помогает мне не струсить, это предвкушение момента, когда он будет опозорен собственной гордостью и упрямством.

Я не лгунья. И скоро он в этом убедится.

— Хочу видеть твое лицо, — заявляю на последнем вздохе, мечтая казаться смелой, но бешено бьющаяся жилка на моей шее выдает меня с потрохами.

Не успеваю взвизгнуть, как мое лицо вжимают в матрас. И теперь я чувствую лишь его ладонь, схватившую меня за шкирку и пригвоздившую в позорной позе попой кверху.

— У шлюхи нет этого права, — раздается рычание над моим ухом, но я вздрагиваю не от этого. Шелест одежды запускает в крови новую порцию жидкой паники, но у меня нет ни малейшей возможности пошевелиться, а потом между ягодиц проскальзывает что-то большое, горячее и гладкое, и вскоре до моего испуганного мозга доходит, что это. Удовлетворившись моей реакцией, он презренно хмыкает, склоняясь к моему лицу еще ближе: — Ты спала с моим братом?