Паук.

На моей подушке.

Я умру от неопределенности.

А может, сам паук станет следующим. Вдруг это черная вдова? Или австралийская?

Я вскочила на ноги.

– Я только… – Я махнула рукой в сторону спальни.

Подруги дружно кивнули.

– Да, пожалуй, стоит, – пискнула Перси.

Я побрела по коридору на этих чертовых каблуках, глядя по сторонам, и застала Хантера, когда он возвращался в свою комнату спиной ко мне. Я помчалась за ним и схватила за край майки. Он проигнорировал меня, потащив за собой в свою спальню, потому что я не отпускала его майку. Но вместо того, чтобы обратить на меня внимание, он пошел прямиком в свою ванную, где выбросил салфетку в мусорное ведро.

Салфетку, в которой он переносил паука из пункта А в пункт Б?

– Нет никакого паука. – Я хмуро на него посмотрела.

Наши взгляды встретились в отражении зеркала. Он слегка улыбнулся и посмотрел вниз, собираясь открыть кран. Не спеша вымыл руки после, вероятно, выдуманного паука, вытер их, а потом повернулся лицом ко мне. Сделав это, он оттеснил меня своим телом, вынуждая отступить к душевой. Стеклянная дверца была открыта, и я напоролась на нее больным плечом. Я поморщилась.

Хантер взял прядь моих свежеподстриженных волос и погладил ее. Мы оба любовались их поразительной мягкостью. Они были такими нежными, что я боялась, они растают между его пальцами словно масло.

– То, что ты отстригла волосы, не помешает мне схватиться за них, когда мы займемся сексом, – бесстрастно произнес он.

Я отвела взгляд, чувствуя, как краснеет лицо.

– Так в моей спальне есть паук или нет? – спросила я, тяжело дыша.

Хантер, все так же хмуро глядя на мои волосы, сделал еще один шаг вперед. Я снова отступила назад, стараясь не задеть плитку.

– Хитрая маленькая банши, ты заставила нас всех поверить, будто у тебя невзрачная внешность.

– У меня невзрачная внешность, – возразила я, все еще беспокоясь из-за паука.

Он помотал головой, скользнув взглядом от моих волос к глазам.

– Что же мне с тобой делать, aingeal dian? – Хантер обхватил ладонями мое лицо и шею, запрокидывая голову.

Наблюдать, как он рассматривает меня – все равно что быть погребенной заживо. Пока он не посмотрел на меня, я чувствовала, будто живу не в той шкуре, не с тем лицом. От его взгляда я чувствовала себя красивой, и это вызывало серьезное привыкание.

Я невольно сделала еще один шаг назад. На этот раз моя спина с тихим глухим стуком ударилась о плитку.

– Мы должны прекратить, – прохрипела я.

– Что прекратить? – Он притворился невинным, а выражение его лица стало отрешенным.

– То, что между нами происходит. Ты мастер интрижек. Я нет. Я пришла, только чтобы выяснить, есть ли в моей комнате паук.

– Его нет, – просто сказал он и потянулся рукой мне за спину. – И давай перестанем оскорблять твои умственные способности, делая вид, будто все это из-за гребаного паука.

– Ты сам придумал этот план, – напомнила я.

Пока его тело приближалось к моему, такое мучительно горячее, манящее и неотразимое, я размышляла о количестве.

О количестве сердец, погибших после пробужденной Хантером бури.

О количестве раз, когда он слышал «нет» и с легкостью превращал его в «да».

О количестве слез, пролитых из-за этого великолепного создания, неспособного не быть таким, какое есть.

– Да, – процедил он, прижимая меня к стене – моя грудь прислонилась к верхней части его живота, наши бедра оказались на одной линии, а губы почти соприкасались. – Но я никогда не гнушаюсь оскорблять собственные умственные способности.

– Хантер Фитцпатрик, каковы ваши намерения касательно моей добродетели? – Я посмотрела на него, впервые спрашивая его прямо, по-настоящему.

Он ухмыльнулся мне.

– Удивительно, что вы спрашиваете, мисс Бреннан. Боюсь, я нацелен на полное уничтожение.

Одним быстрым движением он включил душ и намочил нас обоих. Я вскрикнула, хватаясь за него, когда холодная вода стала жестоко лупить по моему телу. Услышала его хриплый смех, когда он подхватил меня и обернул вокруг себя, как осьминога, а потом прижался к моим губам, пока я не успела возразить.

Где-то на задворках разума я припоминала, что в гостиной меня ждали подруги и что одна из них был кровной родственницей человека, который жадно поглощал меня в душе, пока мы с ним оба оставались полностью одеты – я все в том же красном платье и туфлях в тон.

А еще от меня не ускользнуло, что я совершала ту самую ошибку, которую еще несколько минут назад, сидя в гостиной, поклялась не совершать, когда Эшлинг напомнила мне, кем был ее брат. Но я была совершенно беспомощна.

В плену его чар.