В неровном свете огня, я увидел колючий проблеск гнева в глазах Гетеры.

— Думаешь, при всём моём опыте, накопленным за тысячи лет жизни, я бы не придумала, как его разделать на части?

— Ну, ты же не сделала этого.

— Идиот! Неужели, ты прослушал всё, о чём я говорила здесь?! — Возглас ведьмы сотрясал своды пещеры.

— Я всё прекрасно слышал. И я понимаю, как сложно сохранять человечность с таким проклятием, как у тебя. Понимаю, что ты не можешь убивать, но разве это бремя висит над нами? Мы убивали приспешников Мнемогемнона сотнями, и с нами ничего, как видишь, не случилось?

Пламя, витавшее под самым потолком, начало опускаться, давая больше света находившимся внизу людям. Я смотрел на их лица, подсвеченные сверху, и мне вдруг показалось, что я совершенно один в этой пещере, наблюдаю за разговором двух бесплотных духов. Я хотел было заговорить, чтобы развеять это видение, но мой слепой товарищ, мягко коснулся моего плеча, призывая хранить молчание.

Ведьма всё так же неотрывно смотрела на потёртого жизнью Вожака. Её губы кривились, нос морщился, а тело исходило яростной дрожью.

— Я каждый день борюсь с искушением выйти в людное место, раскинуть руки, и заставить тела всех присутствующих лопнуть, будто пузырики в кипящей воде. Я не могу спать, но, если бы могла, я бы видела сны, в которых я купаюсь в крови всех священников и воцерковлённых солдат, именующих себя охотниками на ведьм. Я жажду собрать всех этих двуногих уродов, к виду которого я имею "честь" принадлежать, в одну огромную яму, и заставить их жрать друг друга за право на жизнь. Чтобы потом среди них остался самый сильный из людей, которого я убью щелчком пальца!

Взмахнув руками, она схватила за плечи Вожака, впиваясь острыми ногтями в его кожу. Приблизившись к нему, буквально нос к носу, она шипела сквозь зубы:

— Я мечтаю, слышишь? Мечтаю о том, чтобы они наблюдали, как я сдираю заживо кожу с их детей живьём. Я провела сотни ночей, собирая кости моего народа, ища то место, где они смогут найти покой. Тлееды не дают им умереть, понимаешь? Самих людей в этих костях давно нет, но эти паразиты населяют их почти полностью. Даже сейчас я слышу, как они говорят о своих жизнях, потому что тлееды не могут понять, что произошло. Они повторяют, кричат в пространство те слова, которые кричали их носители до момента своей гибели. Я слышу их каждую чёртову секунду!

Из глаз Гетеры брызнули слёзы. Оттолкнув командира, она упала на пол, и зарыдала. Прежде, чем я успел что-либо понять что происходит, наш незрячий друг подбежал к ней и обхватил её руками.

— Я так больше не могу! Этот колдун загнал меня в ловушку. Я не могу убивать. И не могу позволить другим людям убить меня. Моя человечность на пределе. Я схожу с ума. Две тысячи лет — это так много! Господи, как же это много. Я не помню своего дома. Я не помню своей матери. Моя родина обратилась в руины. Подобные мне теперь подвергаются пыткам и гонениям, а я ничего не могу сделать.

Я переглядывался с Вожаком. Мы оба вдруг оказались сбитыми с толку, не знали, что сказать. Обычно, когда дело касалось пьяных споров, мы легко находили слова, у нас было мнение на любой счёт, но теперь, я ощущал себя пустым. И командир, судя по выражению лица, испытывал то же самое.

— Простите, — молвил он примирительным тоном, — я так зациклился на выживании, что даже забыл, об уже пришедшей смерти.

Когда ведьма открыла Вожаку глаза на его состояние, он не выглядел особенно потрясённым. Мне кажется, мы все уже начинали догадываться, во что нас превратила битва с чудовищем. Однако, командир с той минуты избегал смотреть мне в глаза, и я понимал, что начинаю терять его доверие.

Всхлипывая, девушка вырвалась из объятий солдата. Поднявшись на ноги, она усердно вытирала лицо.

— Вы тоже простите. Я понимаю, что большая часть людей желает мира. В конце-концов, идиотов в этом мире не так много, как может показаться. Просто они очень равномерно рассредоточены по земле.

— Знаете, — Вожак замялся, переступая с одной ноги на другую, — вам не обязательно помогать нам. Можете наколдовать пару мечей, и мы двинемся в путь.

Гетера слабо рассмеялась.

— Пару мечей? Против Мнемогемнона? Нет, вы это уже проходили, и посмотрите, что с вами стало. У меня есть другой план. Пойдёмте наверх.

«В самом деле, выражаются иногда про "зверскую" жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток.»— Достоевский Ф. М. «Братья Карамазовы»

Плато, ведущее в иные миры, было и правда крохотным. Оно напоминало идеально круглую арену, на вершине горного пика, которую можно обойти за минуту. Полотно из серого камня отдавалось гулким стуком в такт наших шагов. Над головою простиралось чистое небо, накрывая куполом горный массив, леса и равнины вдали.