— Ах ты ублюдок… — сквозь зубы говорит Яр, но меня его угрозы не волнуют.

— Ты и так уже достаточно наворотил дел. — Я подхожу к нему и кладу руку ему на плечо. — Остынь.

Еще позавчера я собирался набить брату морду. Удивительно, но сегодня я чувствую по отношению к нему лишь жалость.

Когда выхожу в оупенспейс, Насти уже нет, но, судя по взбудораженным сотрудникам, шороху она успела навести и здесь. Артем Баранов, директор по маркетингу, нервно крутит в руках пачку сигарет. Скользкий тип какой-то, неприятный.

Я спускаюсь на улицу и ожидаемо застаю Настю у входа. На груди у нее плачет ландшафтница Муравьева. Настя гладит ее по голове и шепчет какие-то слова утешения, как будто не она сама только что уволилась.

Сцена с поцелуем стала для меня полнейшей неожиданностью. Но не скажу, что на что-то жалуюсь. Яр заслужил подобное обращение.

— Настя, — выдыхаю я ее имя будто молитву.

Муравьева что-то говорит, но я не могу разобрать что.

— Давай потом, — произносит Настя одними губами. Судя по всему, не хочет говорить при свидетелях.

Я молча киваю и, засунув руки в карманы, направляюсь к парковке. С делами можно разобраться и потом, сейчас есть вещи поважнее. Сажусь в машину и завожу двигатель. Руки чешутся по привычке открыть рабочую почту, но я заставляю себя сидеть без движения и закрываю глаза.

Едва слышный щелчок открывающейся двери выводит меня из транса. Настя почти бесшумно оказывается в салоне. Щелкает ремень безопасности.

— Писец, Волков, — выдыхает она.

Я открываю глаза и вижу ее обеспокоенное лицо.

— Все-таки решила уволиться? — спрашиваю я, а затем начинаю выезжать с парковки.

Яр сто процентов сейчас наблюдает за нами из окна пятого этажа, и, похоже, Настя это тоже понимает.

— Я в полной заднице, — говорит она, закрыв лицо руками. — Придется идти на поклон к матушке.

— Зачем? — искренне не понимаю я.

— Хорошо быть богатым, да, Волков? — с сарказмом отвечает Настя.

Только сейчас в ее глазах начинают собираться слезы. При других она сильная, но я видел ее в разные моменты слабости, и, кажется, со мной она чувствует себя в безопасности. Что-то внутри меня отчаянно щемит, но я не касаюсь ее, чтобы не спугнуть, как бы сильно мне ни хотелось.

Я игнорирую подкол.

— Так уж не хочется к ней идти?

Настя фыркает.

— Ты не представляешь. Она монстр во плоти. С виду вся такая милая, интеллигентная художница, но едва откроет рот, как оттуда сыпятся завуалированные оскорбления. «Примерно такого я от тебя и ожидала», — пародирует она родительницу.

— Так не ходи, — предлагаю я.

— У тебя все так просто. А у меня ипотека. И ребенок… вот-вот появится.

Я с удовлетворением отмечаю, что тему аборта она больше не поднимает. Значит, в каком-то смысле смирилась.

— Мое предложение все еще в силе.

— Какое из? — горько улыбается она. — Ты мне разве что весь мир не предложил, уважаемый бывший начальник. Да любая другая удавилась бы за такого мужчину.

— А тебе, как понимаю, такой не нужен, — без всякой злобы говорю я.

Вместо ответа Настя закрывает лицо руками, наконец позволяя себе расплакаться. Могу представить, что она чувствует относительно Яра, но вот все остальное мне не знакомо — необходимость унижения перед матерью, отсутствие денег. Я хочу сказать ей, что ей не нужно ни о чем из этого беспокоиться, но сейчас она все равно меня не услышит, поэтому просто позволяю ей выплеснуть свои эмоции.

Когда мы останавливаемся у Настиного дома — милой невысокой новостройки, — она уже почти пришла в себя. Пальцами крепко сжимает сумочку, губы едва заметно дрожат, но видно, что она про себя уже что-то решила. Правда, едва она понимает, где оказалась, выглядит растерянной.

— Что?.. — начинает она.

Я отстегиваю ремень безопасности и поворачиваюсь к ней всем телом.

— Настя, — серьезным тоном говорю я, — сейчас мы поднимаемся к тебе, ты собираешь свои вещи и…

— Я не поеду к маме прямо сейчас! — отчаянно выкрикивает она и затем добавляет, чуть тише: — Не в таком состоянии.

Я делаю глубокий вдох.

— Ни к какой маме мы не поедем. Ты собираешь вещи, и мы едем ко мне. Дальше уже со всем разберемся, когда придешь в себя. Насчет денег можешь не беспокоиться.

— Ты меня покупаешь? — Она прищуривается.

Ну почему с этой женщиной так сложно?

— Я о тебе забочусь.

Кажется, такого ответа она точно не ожидала, потому что на ее лице мигом отображаются самые разные эмоции — от удивления до недоверия.

— Зачем это тебе? — спрашивает Настя. — Зачем тебе остатки со стола твоего брата? Хотя, — она хмыкает, — ты уже однажды забрал его девушку. И потом что? Правильно. Что-то я нигде ее не вижу.