— Настя-я-я, — тянет она, и я понимаю все без лишних слов.

— Подруженька моя. — Я раскидываю руки в стороны, приглашая Муравьеву обняться. Недолго думая, она прижимается к моей груди.

Раздаются характерные всхлипы.

— Эй, Милан, — я треплю ее по светлой макушки, — а ну не плачь. А то я тоже пущу нюни.

— Я-я не плачу-у-у, — белугой ревет Милана. Она немного отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. — Зачем ты так, Настька? Ну козлы они там все, но зачем увольняться? Везде одно и то же.

Не везде у меня интрижка с начальником, хочу сказать я, но вместо этого говорю:

— Точно, Милан. И тебя в других местах нет. Как я без тебя?

— Приезжай ко мне на дачу в выходные, — всхлипывает подруга. — Кир за детьми присмотрит, а мы с тобой напьемся вдрызг.

— Напьемся, — обещаю я, имея в виду апельсиновый сок.

Милане только предстоит узнать о моем непростом во всех смыслах положении.

— И что вообще случилось? — спрашивает Милана. — Все же хорошо было! Но приехал этот Александр Леонидович, и все — все поменялось!

А вот это чистая правда.

Я глажу Воробьеву по коротким волосам. Странно, но я совсем не расстроена. Скорее наоборот, словно камень с души свалился. И чего я так боялась увольняться? На свете есть куча мест, куда можно устроиться, если не говорить, что ты беременна.

— Да так, Миланка, надоело мне тут все. Хотела уйти с помпой.

— А вот это на тебя похоже, — улыбается она, хотя глаза на мокром месте.

— Я еще молода и, можно сказать, пороху не нюхала, — говорю я, глядя на появившегося на крыльце Александра.

У нас тут прям кружок собирается.

— И что ж получается? Ты и правда с ним? — спрашивает Милана. Кажется, весь офис стал свидетелями не только скандала, но и поцелуя. Полный набор бразильского сериала.

— Конечно, правда, — вру не моргнув глазом. — Влюбилась как кошка, жить без него не могу.

Выражение лица у Волкова взволнованное, и мне хочется утешить и его тоже.

— Ну что ж вы все нюни развесили-то? Я, вон, огурчик, — говорю я и понимаю, что дико хочется тех самых стереотипных соленых огурчиков.

— Настя, — зовет меня Александр поверх Миланиной головы.

Та вздрагивает и оборачивается на внезапного гостя.

— А, это вы, Александр Леонидович, — вздыхает она и отходит в сторону, чтобы дать Волкову подойти ко мне поближе.

— Давай потом, — говорю я, намекая на стоящую рядом Милану.

Александр поднимает руку к моему лицу, но передумывает и снова прижимает к телу, отчего я чувствую в груди неожиданный укол разочарования. Это все гормоны, Овечкина. Это все гормоны.

За свое недолгое знакомство с Настей я понял одно: девчонка непредсказуема. И если уж какая идея взбрела ей в голову, то она будет идти до конца.

Так что теперь, глядя вслед уверенно покачивающимся бедрам, я думаю лишь о том, какое восхищение вызывает у меня эта девушка. Независимая. Яркая. Смелая. Яр и правда дурак, что предпочел невыразительную Синцову такой красотке.

— Чего лыбишься, — бросает мне брат.

Я и сам не заметил, что улыбался.

— Да так. — Я ловлю его угрожающий взгляд.

— Я же сказал тебе, — бесится братец, — мои сотрудницы вне зоны доступа.

Я присаживаюсь на край рабочего стола, отставляю кофе в сторону и складываю руки под грудью.

— А еще ты сказал, что собираешься жениться на Насте. Поменял курс на половине пути?

— Я тогда еще не решил, — отвечает придурок.

— Как можно не знать, на ком хочешь жениться? Ты в магазине колбасу выбираешь? — спрашиваю я и тут же машу рукой. — А, ладно, забей. Мне вообще все равно.

Внезапно тон Яра становится мягче:

— И это правда, что она?.. Что она?..

Он не может выговорить это слово вслух. Как будто если скажет, то слова станут реальностью, которую будет больше нельзя отрицать.

— Беременна? — Я поднимаю брови. — Да, конечно. Мы с тобой уже не так молоды, и я очень даже готов стать отцом. А вот тебе, дорогой брат, похоже, все еще надо повзрослеть. Ты до сих пор не оставил свои юношеские привычки с девушками. То, что работало в семнадцать, уже не факт что сработает в тридцать семь.