Но вот только воскресить Овэйлу он не мог никак. Здесь уже требовалось более углубленное понимание магии смерти. Провозившись с этой душой до полуночи, он решил вернуться в чёрную башню, чтобы сообщить кому-нибудь из мастеров об этом.

Когда же Константин вернулся в свою обитель, то увидел, что к некромантам прибыли гости – три чародея, облачённых в белые мантии, вели беседы с главой чернокнижников Корлагом и двумя другими мастерами. Лица представителей белой башни изобиловали серьёзными выражениями, однако ученик заглядывал в их души и лицезрел то, что они всем своим нутром были неспокойны. Им явно не хотелось находиться в этом окружении. Но важные дела привели их сюда. Константин предположил, будто бы эта беседа скоро закончится, однако мастер Килан подошёл к нему и сказал тихо, чтобы не привлекать внимания беломагов: «Если у тебя есть какое-то дело, изложи его своему учителю» Констан заметил, что он говорил не в свойственной некромантам манере, размеренным и медленным голосом. Но возникало такое ощущение, как будто он торопился разобраться с Константином и вернуться к этим разговорам с представителями белой башни. Ученик ему отвечал тихим, но всё же размеренным голосом: «Мне нужен именно мастер Корлаг. На границе Игской рощи я обнаружил душу, которую нужно воскресить» - «Глава нашей башни сейчас очень занят. Как только он освободится, ты сможешь изложить ему это дело. А пока иди и продолжай практиковаться в покорении своей силы» - «И об этом я тоже хотел сообщить. Мне всё-таки удалось зажечь бледное пламя зразе» - «И это достойно похвалы. Но сейчас нам нужно решить один важный вопрос. Подойди к своему учителю и поведай об этом» Выпалив эти слова, он оставил Константина и присоединился к беседе. Ученик немного поглядел на эту картину, силясь понять, что сейчас происходит. Однако дар предсказания показывал, что в течение всего толнора ничего не изменится – они так и будут стоять тут и разговаривать, а потому не оставалось ничего, кроме как послушаться слов Килана.

Но уже совсем скоро Константин стал замечать, что почти все некроманты были втянуты в эти дела. Даже его учитель Вадим не мог продолжить обучение Константина, потому что участвовал в пустых разговорах о правах и запретах. Ученик выяснил: общепринято считать, что официальная магия их страны – это белая. А потому адепты светлых чар считают, что могут совать свои носы в дела всех башен. Некроманты изображали на своих лицах спокойствие и безразличие, однако и не нужно обладать духовным зрением, чтобы видеть, как встревожены их души, что мнение каких-то там беломагов имеет для них значение. Между собой они обсуждали этих визитёров, что они слишком большого мнения о себе, что не им дано решать, кто тут имеет право на использование своих чар, а кто нет. Константина эти распри совсем не устраивали. Так что он быстро отстранился от этих пустых разговоров и сосредоточился на продолжении изучения некромантии.

Да вот только всё начало складываться не очень хорошо. В одиночку развивать власть над бледно-зелёным пламенем было очень сложно. Развитие Константина застопорилось настолько сильно, что он на протяжении больше 10 корлов не мог ничего, кроме как зажигать зелёное пламя смерти в своей ладони. По сути, он был беззащитен перед лицом опасности, ведь ни в магии ядов, ни в магии луны, ни в магии смерти он не умел материализовывать чары. И как будто бы этого мало, дебаты в чёрной башне никак не утихали. Из места, где царили тишина и покой, где можно было сосредоточиться на умиротворяющих занятиях зелёной магии, оно превратилось в политическую арену, где некроманты были втянуты в бессмысленную полемику. Константин пытался отговорить своего учителя от участия в этом пустом деле, пытался вразумить его, чтобы он сосредоточился на том, что более важно, а именно познание зразе. Но его буря, которая бушевала в душе, начала прорываться наружу, так что он стал меняться в соответствии с ней. Лицо некроманта перестало быть спокойным, а его речь – размеренной. Это было мерзко – существо, которое приобрело величие, которое начало постигать совершенство и обращаться в бессмертного, использует свои способности для того, чтобы кипеть и бурлить. Константин не пытался вникать в сути их пустословий, однако общее представление у него сложилось. Белая башня, которая считала себя главной в стране, выдвигала некромантам претензии в том, что они бездействуют. То, что случилось с Н’октусом и Эн’сутелином – результат бездействия чёрной башни. Полчища мертвецов множатся, а никто из чернокнижников ничего не делает, чтобы пресечь это. Тени Мората продолжают распространяться по миру. Жители Талиты сообщают, что чёрные силуэты жутких тварей видятся всё чаще и чаще даже после того, как врата закрываются на ночь. А пришествие духа гибели беломаги так вовсе объясняют чёрными ритуалами, проводимым в стенах чёрной башни. И все мастера с учителями, а также учениками негодуют из-за такого заявления со стороны белой башни. Беломаги давно ушли, но теперь уже мастера чёрной башни планируют ответный визит в оплот света, чтобы выдвинуть встречные обвинения. И сейчас подготавливаются факты, когда белая башня бездействовала или же, что ещё хуже, своими действиями причиняла какой-нибудь вред. Как проходила эта подготовка, некромант не знал и знать не хотел, ведь всё это было так нелепо и ничтожною! Константин понял: здесь больше нет того величия, здесь он больше не сможет познать могущество магии смерти. А потому он окончательно осознал и принял тот факт, что здесь ему больше никто не поможет, что он должен прокладывать путь к величию самостоятельно. Как же стремительно всё рухнуло вниз! Кто бы мог подумать, что адепты бледного пламени, которые отринули жизнь, так легко могут вовлечься в эти жизненные дела?! Возникало такое ощущение, будто бы на протяжении всего периода существования чёрной башни её учителя, мастера и глава только лишь делали вид, что отрешились от жизни. Осознание этого ещё сильнее укрепило решимость Константине следовать по пути, ведущей ко тьме. Из-за этого он перестал вообще разговаривать с кем-либо, начал избегать контакта с другими некромантами, чтобы не участвовать в пустословии. Он стал чаще покидать свою обитель и бродить по Игской роще и пустошам Акхалла. А со временем так вовсе перестал появляться в чёрной башне, бродя в её окрестностях. Лишь изредка он возвращался в обитель чернокнижников, но, поняв, что атмосфера там не стала спокойнее, уходил. Такой образ жизни позволил ему перестать бояться существ, порождённых Моратом. Он чувствовал, что сущность смерти, которая укоренилась в нём после того, как всё-таки сумел зажечь в своей ладони пламя смерти, сроднила его со всеми кошмарными существами, так что даже тени Мората – самые опасные из них – не были ему страшны. Наконец-то он смог повидаться с этими странными существами, которые претерпели полное разложение и обратились самыми настоящими зерами. Какая сила поддерживала их существование, Константин понять не смог. Но это был, конечно же, не зелёный дух смерти. И всё же свободно бродить по этим самым пустошам он не мог, потому что иногда ему попадались такие тени, которые были не рады его присутствию. Конечно, тёмные сгустки неведомых сущностей не говорили ему об это прямо, однако близость к их природе позволяла некроманту понимать их намерения. И эти самые тени были не всегда рады его видеть. Константин понимал, что всё это из-за его неоконченного обучения. Как только он познает полное величие зразе, то и сущность его станет ещё более приближенной к этим теням. Тогда он сможет, подобно другим мастерам зразе, безо всяких опасений ступать в пустоши Акхалла. От осознания этого Константин стремился к своему совершенству ещё сильнее.

Ещё он бродил близ хребта Шина. Некромант видел, как громоздкие кондоры перелетают с вершины на вершину, как кружат над Игской рощей, как иногда садятся где-нибудь близ Могильного леса, но ни одна из птиц никогда не приближалась к некроманту.

Корлы пролетали один за другим, а сдвигов в познании магии смерти он не видел. Всякий раз одинокий некромант возвращался к душе Овэйлы и старался сделать прорыв в мастерстве управления зелёным духом. Он помнил, как в попытке вернуть ей жизнь стал сильнее, раскрыл в себе таинство смешения лунного света и зелёного потока эфира в магию смерти. Это воспоминание поддерживало в нём стремление продолжать попытки покорить зелёное пламя своей воле и научиться с его помощью поднимать мёртвых. Увы, сделать это самостоятельно было невозможно. Тут нужна была рука учителя. И с каждым корлом Константин понимал это всё отчётливее и отчётливее. Изредка он наберётся терпения и вернётся в тёмный оплот, чтобы узнать, не изменилась там обстановка к лучшему. И с каждым новым посещением он видел, как дебаты занимали всё меньше места в разговорах некромантов, пока вовсе не сошли на нет, пока от разговоров о правах и законах больше не осталось никакого упоминания. Однако общение с Вадимом показывало, что мышление адептов смерти так и не пришло в порядок. Его слова продолжали быть быстрыми, а мимика лица показывала, что он возвращается к жизни. Это всё мешало, очень мешало ученику принимать его как учителя. Он отдалился от идеала некроманта. Более того, теперь даже Константин на его фоне казался учителем магии смерти. И ученик уходил, чтобы снова побыть наедине со своими мыслями и продолжать взращивать в себе тёмную сущность, которая роднит его с обитателями рощи и пустоши. Да, чудовища, порождённые этой неведомой силой, этим непонятным Моратом, стали для него эталоном. Он равнялся на них, а не на тех, кто продолжают называть себя адептами смерти, хотя давно перестали быть таковыми. Так он истратил очень много корлов. Но больше никаких сдвигов не было: величие не возвращалось в чёрную башню, мастерство осталось на месте. Кажется, Вадиму вообще не было никакого дела до того, приходит к нему его ученик или нет, растёт он над собой или остаётся на том же уровне. Когда Константин просит его о наставлении, тот начинает расспрашивать, где он остановился. А, узнав это из-за того, что это сказал сам ученик, а не из-за того, что он сумел разглядеть это всепрозревающим взором, как ни в чём не бывало, продолжал рассказывать. Будущий некромант пытался слушать его, но не мог. Сущность жизни, что была ощутима в каждом его слове и в каждом его взгляде, перечёркивало всё это. Константин каждый раз задавался вопросом: «Как он, став воплощением жизни, может так легко говорить о смерти?» Всякий раз у него возникало ощущение, что Вадим его обманывает. Так что со временем он совсем позабыл дорогу в чёрную башню, окончательно став одиноким скитальцем. И маска алхимика стала неотъемлемой частью его образа. Кинжал всегда висел на поясе. Ведь если друг случится какое-нибудь нападение, всё же лучше встретить врага хоть с чем-то в руке, нежели с пустыми руками. Зелёное пламя, как и говорили некроманты, было опасным оружием, однако по той причине, что он не умел управлять им, сражаться или защищаться при помощи него было невозможно. Однако у мрачного чародея была ещё одна особенность, которую нельзя было сбрасывать со счетов – его бессмертная сущность. Благодаря ей он мог не страшиться чудовищ и животных. Первые считали его своим. Вторые бежали от его сущности. Так что бояться ученику нужно было сильных теней Мората и, собственно, людей, которые не могли ощущать его пугающую сущность.

И вот все деревни и города наполнились слухами о неразговорчивом одиночке в маске. Первые корлы люди начали сочинять всякие легенды про него, якобы это безликий мститель, который ищет тех, кто обращается несправедливо с другими людьми. Было также мнение, что это – знаменитый архимаг, который по легендам должен был явиться и очистить мир от зла и скверны. Третьи считали его просто шарлатаном, который выдаёт себя за первого или второго, лишь бы за ним пошли люди. Но на самом деле Константин скрывал за своей маской бледность и мрачность своего лица, ведь некромантов и всех, кто связан со смертью, теперь презирают. Он хотел вернуться в Эт’сидиан, чтобы повидаться с личепоклонниками и бледным наставником, однако этот город был в очередной раз изолирован от окружающего мира из-за разыгравшейся там пандемии. Константин предполагал, будто бы это дело рук Загриса, якобы он стал за это время ещё сильнее, и удушающий смог наполнял теперь не только восточный квартал, но и проникал вглубь города. Он даже хотел наведаться в Эн’сутелин, чтобы повстречаться с этим зоралистом лицом к лицу, но не позволил этой безумной мысли раскрыться, потому что понимал: если даже сильные некроманты не ходят на руины, где обитает их ментор, то тем более он, недоучка, там быть не должен. Он обошёл некоторые города и деревни: Талита, Хат’румбер, Ухан, Нижняя Тха, Ан’тураат, Фуга, Килф, Улик и, конечно же, Ура, где познакомился со мной.

То был 17 толнор 2 месяца 312 корла. На улице было пасмурно, и стоял холод. Два боевых чародея купили у нас с Морэ свой обычный набор микстур, а также ещё дополнительно по две бутылочки Жегеля и по две бутылочки обычный воды. Эта микстура ускоряет циркуляцию крови. Она была выведена для того, чтобы исцелять людей от некоторых заболеваний на подобии сиввет или проклятий на подобии бурктуата. Но если её использует здоровый, то вызывает эффект согревания, что очень кстати в такую погоду. Да вот только замедляется, а то и вовсе прекращается слюновыделение. Не очень приятное ощущение. Во рту образуется такая сухость, что, того и гляди, язык прилипнет к нёбу. Именно поэтому чародеи взяли ещё и обычную воду – будут всю свою охоту смачивать глотки. В общем, я возился со своим шкафом, чтобы красиво расставить все склянки. А Морэ пересчитывала, сколько у нас осталось запасов. Не нужно ли пойти восполнять их. Дверь тихо приоткрылась, и, словно призрак, в наш магазин скользнул здоровенный человек в маске. Я обернулся и немного обомлел от увиденного, потому что подумал, что к нам зашёл скелет. Морэ тоже напугалась. Чтобы нас не смущать, он показал нам своё лицо. И мы сразу успокоились, ведь узнали некроманта. Я тут же сказал ему: «Не часто ваши тут бывают в последнее время. Только Лукреция с Лукасом не забывают старого друга. Но тебя я вижу впервые. Что скажешь, если мы познакомимся?» Он без задней мысли сказал мне своё имя, а я продолжил: «Ты меня совсем огорчаешь, мой друг. Неужели ты ничему не научился в своей чёрной башне? Нельзя называть своё имя кому попало. А если я – злобный кельтер? Всё, ты у меня на крючке. Теперь всю свою вечность будешь страдать от моих проклятий, - чуть помолчав, я ему отвечал, - Конечно я не проклинатель. Разреши представиться: Флавий, местный алхимик, а это – моя прелестная жена Морэ. И, пожалуйста, прости, что не удержался от этой шутки. Просто знакомство с Лукрецией и Лукасом началось подобным образом. А тут ты прям сразу мне своё имя выпалил. Вот я и не сдержался. Надеюсь, это не отразится на репутации моего магазина?» Я делал паузу, а он, чуть помолчав, ответил: «Нет» - «Вот и чудно. Ладно, дай угадаю, ты пришёл не столько за микстурами, сколько за самими ингредиентами, потому что ты хочешь через познание алхимии покорить ядовитую магию?» - «Нет. Я уже научился алхимии. Я пришёл спросить, есть ли где-нибудь поблизости места, в которых я мог бы раздобыть пёстрый Ваук, Тидиус Тарт и Жгучую Колистру» - «Ого, мой тёмный друг, ты там что за ритуал собрался вершить? Уж не врата ли в Атрак вознамерился открывать?» - «Всё это необходимо для покорения моей силы» - «Твоей силы, говоришь? Ну что ж, пусть будет так. Я не чародей, поэтому не понимаю, как там связаны ваш эфир и моя алхимия. Но, пожалуйста, не сочти за грубость, однако я не могу сказать тебе, в каких местах можно собрать эти драгоценные алхимические ингредиенты. И не потому, что я тебе не доверяю или пока что плохо знаю. Нет. Мы доверяем некромантам. Пойми: какой уважающий себя алхимик возьмёт и просто так откроет секретные места, в которых он набирает свои сокровища? Я могу с удовольствием их продать тебе. Мы даже с Морэ договорились, что представителям твоей башни будем делать скидку. Так что и пёстрый Ваук, и Тидиус Тарт, и Жгучая Колистрая специально для тебя по заниженной цене» - «Я отрёкся от жизни. Я не зависим от ваших денег» Сказав это он, развернулся и направился прочь. Я сначала крикнул ему: «Как видишь, пока ещё зависим, раз уж тебе нужны мои товары!» Но, поняв, что он может просто так уйти, вдогонку я всё же сказал ему: «Да подожди ты! Вернись!» Я не надеялся, что он послушает меня, однако Константин вернулся. Представ передо мной, он вперил свой мрачный взгляд в меня, ожидая, что я ему скажу. Чуть помолчав, я начал: «Готов дать тебе по одному экземпляру бесплатно прямо сейчас. Можешь забирать их и проводить ритуал покорения своей силы. Но только после того, как мы с тобой договоримся» Я сделал паузу, а он продолжал внимательно смотреть на меня. Я продолжил: «20 Элеутерококков, 20 Джудусов, 10 Лунных Харимпаз, 10 Голубых… Ещё раз подчеркну, голубых, а не лиловых Жадалий и 50 лепестков Цидалия. Всё это ты приносишь мне в ближайшее новолунье. Если ты согласен, то можешь брать это сейчас, а то, что я потребовал, принести к новолунью. Что скажешь?» - «Где мне отыскать Харимпазы?» - «Если ты пришёл с востока, то наверняка входил в горное поселение Ан’тураат. Так вот, в низине, что располагается севернее этих гор, ты можешь отыскать Харимпазы. Видишь? Совсем недалеко» - «Я согласен» - «Замечательно! Тогда бери это, а я буду ждать тебя к новолунью» - «Нет» - «Нет? Тогда говори, что тебе ещё нужно, и я подумаю, что могу тебе предложить» - «Сначала я принесу всё, что ты попросил, а потом ты мне дашь то, что мне нужно» Я не был поражён его честностью, ведь я был уверен, что все некроманты такие, но всё же меня удивил такой непредвиденный оборот событий. Я попытался уговорить его, чтобы он не стеснялся и взял свои редкие ритуальные концентраты, ведь они ему явно нужнее, однако он наотрез отказался от этого, развернулся и ушёл, обещав вернуться, когда соберёт всё, что я его попросил. Ну что ж, мы с Морэ в тот день убедились, что этим адептам чёрной башни по-прежнему можно доверять.

Константин не появлялся более 10 толноров. Полнолуние прошло, и не успела начаться новая луна, как он входит в наш магазин повторно. И я даже удивился, ведь, когда он говорил, что уже закончил изучение алхимии, мне представлялось, будто бы он просто быстренько научился варить кое-какие зелья и покончил с этим. Но вот теперь, когда он принёс все ингредиенты, к нам с Морэ пришло озарение: перед нами стоит талантливый алхимик. Всё аккуратненько сложено в пучки, перевязанные верёвочкой; срезы… срезы, а не надломы качественные, именно в тех местах, где нужно; а лепестки цидалия уложены в кориевый мешочек, чтобы не выдохлись. Мы обомлели от увиденного, из-за чего у меня появилось желание сотрудничать с ним в этом деле и дальше. Конечно, он сказал мне на это, что цель его не-жизни заключается в познании той магии, которую он практикует. А жаль. Ведь по тому, как человек собирает ингредиенты, можно судить, какой он из себя алхимик. И надо признать, Константин проявил себя как достаточно умелый мастер этого дела. Что ж, когда я вручил ему все концентраты, о которых он просил, мы с ним расстались, и довольно продолжительное время нам не удавалось его видеть.

А некромант отправился обратным путём, чтобы вернуться в чёрную башню и провести какое-то тёмное колдунство в ритуальном зале, о котором он вычитал в одной из книг. Согласно данному ритуалу, в результате получившихся манипуляций высвободившиеся тёмные силы на какое-то время укрепят сущность ритуалиста. Что включается в это самое «укрепление сущности ритуалиста», в книге было перечислено достаточно много. Но Константин заметил для себя, что это колдовство ускоряет процесс воспринятия новых возможностей. Иными словами, он будет обучаться гораздо быстрее. Сказал бы он мне сразу, что хочет ускорить процесс получения опыта, я бы просто подарил ему Эмпирион, флаконов 10. Эта микстура воздействует на сознание так, что начинает расширять его возможности. Выпивший тут же начинает ощущать себя странно, как будто бы мир вокруг стал меньше, а его сознание взлетело и смотрит на всё сверху вниз. Это довольно-таки специфичное состояние. С непривычки можно поддаться панике и не извлечь никакой пользы из этого. Но тот, кто уже попробовал это и не раз, открывает для себя удивительное свойство такого состояния. Оказывается, пока оно владеет разумом, можно легко вникать во всё, что угодно. На ходу придумываются теории. Попытки размышлять над каким-нибудь явлением или творением приводят к новым открытиям. А наблюдение за чем-нибудь или кем-нибудь превращается в целую лабораторную операцию. В таком состоянии можно извлекать опыт из всего, что угодно. Да вот только у этого Эмпириона есть один очень неприятный побочный эффект. Если ты за это время получил очень много опыта, после того как сознание вернётся в обычное состояние, будет сильно болеть голова, потому что всё твоё тело будет работать над тем, чтобы усвоить весь тот огромный объём знаний, который ты успел получить. Но, думаю, ради тех откровений, которые произошли за это время можно и потерпеть с толнор-другой. А если невмоготу, то всегда есть Элеутерококкинос. Он приглушит боль.