«То есть это вот так ты в ней не заинтересован?» — брякнул он уже среди моих извилин.

«Иди к своим дойкам,» — отозвался я.

Вместо этого Глеб слегка приосанился и картинно облокотился на стойку, выставляя напоказ татушки, торчащие из-под закатанного рукава.

— Понятно… — пробормотала Ника, явно не впечатлившись увиденным.

— Молодой человек, — с иронией заметил я, — вы не видите, что влезаете в чужой разговор?

«Все, она моя, — для самых недоходчивых пояснил я мысленно. — Топай отсюда.»

«Вот же ты читер, — протянул друг. — Реально надо было купить те часы…»

Ага, главное найти причину — и желательно найти ее подальше от себя.

— Ника, — с другой стороны вдруг прикрикнул недовольный голос, — что ты творишь?

На этот раз она не просто вздрогнула, а подскочила на барном стуле, стремительно бледнея. Губы стиснулись, брови сдвинулись, а пальцы, казалось, вот-вот переломят ножку бокала. Да откуда ж вы все повыпрыгивали! Топая и сверкая глазами, к стойке подлетел лысый мужичок лет сорока на вид — ниже ее минимум на две головы, но смотревший на девушку так, будто нависал над ней огромной скалой.

— Ты знаешь, где ты сейчас должна быть и что должна делать? — процедил он.

Она не ответила — лишь сильнее прикусила губу и опустила глаза на стойку.

— Какие-то проблемы? — уточнил за нее я.

Карлик борзо повернулся ко мне. Споткнулся взглядом о мою печатку и тоже скривился, как бы намекая, что и он тоже с этим гербом знаком.

— Мессир Павловский, — сухо произнес он, — пожалуйста, не вмешивайтесь в то, что вас не касается.

«По-хорошему или как обычно?» — сразу же активизировался Глеб.

— Почему же, по-вашему, — полюбопытствовал я, — меня это не касается? Вы вторглись в мой отдых и портите мне вечер.

— В этом клубе полно девушек, — сквозь зубы буркнул мужичок, — которые с радостью составят вам компанию. Поищите другие варианты для вашего отдыха.

— А может, это вам поискать другие варианты?

— Вам что, — мелкие глазки резанули по мне, — настолько некого трахать?

Забавно. Черт пойми кто указывает, кого мне трахать. А ведь казалось, опусти хорошенько ногу — и перешибешь. Самым высоким в этом типе было самомнение.

— А ты не охренел, — выдал Глеб вслух, видимо, сам ответив на свой недавний вопрос, — таким тоном разговаривать?

— Рекомендую извиниться, — я заглянул в мелкие наглые глазки, — и быстренько отсюда свалить.

— Мне свалить? — карлик аж подпрыгнул от возмущения. — Да я сейчас крикну охрану и тебя отсюда выставят! И дружка твоего! И в черный список добавят, так что никогда сюда больше не зайдешь!

Черный список, конечно, самая страшная угроза в жизни. Ведь им же можно зарезать, отравить, проломить голову или прострелить ногу — такая опасная вещь.

— То есть ты хочешь выставить отсюда мессира, — подытожил я. — Ничего не забываешь?

— Да я тут хозяин! Кого хочу, того и выставляю! — брызжа слюной, бросил он.

Для хозяина ты забываешь одну простую вещь: хозяин без хозяйства — никто. А когда есть, что терять, стоит хоть немного опасаться.

Я резко шагнул на него, и, вздрогнув от неожиданности, этот крохотный хозяин поспешно сдал назад и уперся лопатками в барную стойку.

— Мне тут рассказали одну занимательную историю, — чуть тише продолжил я. — Однажды один неосторожный лавочник в Лукавых рядах… знаешь, где это? Так вот, этот тупица имел несчастье повздорить с моим отцом, и на следующий день его лавка сгорела…

Карлик, сердито сдвинув брови, уставился на меня — снизу вверх. По лицу видно, что не любит так смотреть — а что поделать? Носи с собой табуретку, чтобы быть на уровне.

— Как, по-твоему, — уточнил я, — тебе меньше терять, чем этому лавочнику? Это же все, как я понял, твое.

Под моим взглядом он ощутимо вздрогнул, но глаз не отвел. Вот как вжился в роль хозяина положения.

— Ты что, мне угрожаешь? — процедил он.

— А сам как думаешь?

— Да ты не посмеешь!

— А кто меня остановит? — я взглянул на него сверху вниз. — Ты, что ли?

Сначала допрыгни.

— У меня есть покровители! — со злостью выдохнул он.

— А они останутся, если у тебя ничего не будет?

Покровители, как правило, исчезают сразу, как только исчезает то, что они покрывают. Миг — и, судя по изменившемуся лицу, этот хозяин тоже все прекрасно понял.

— Прошу меня извинить, мессир. Я сразу не понял, с кем имею дело, — холодно отчеканил он и отвел глаз.

Зато теперь ты понимаешь с кем.

— Приятного вечера, — еще холоднее добавил он. — Отдыхайте, — а затем стремительно повернулся к Люберецкой. — Пойдем!