Но время идет, а Одаевский, кажется, забыл про свой особняк. И про меня заодно. Вот бы было здорово, если бы так и было!

Я подружилась с Валентиной Степановной, почти наладила отношения с охраной дома. Ну, как наладила… Меня по-прежнему сопровождает какой-нибудь громила во время прогулки, но теперь иногда на мои вопросы изволят отвечать. Сухо и по делу. Но однажды охрана перестанет ожидать от меня подвоха и потеряет бдительность, а уж я не упущу этот момент, чтобы сбежать.

В целом, если не считать наглого владельца, этот дом не так уж и плох. Кроме кучи комнат, в нем нашелся спортзал и даже бассейн. А в ворохе шмоток отыскался вполне сносный купальник черного цвета. Так что, можно будет поплавать как-нибудь, когда буду уверена, что Одаевский не нагрянет в особняк внезапно.

Стоило вспомнить черта, и вот он, собственной персоной. Толкнув без стука дверь, Одаевский громко выругался, когда она не поддалась, упираясь в мой «замок». Тогда мужчина с грохотом навалился на двери плечом, вышибая массивное кресло к чертовой матери.

Я подскочила с кровати и, засунув руку в карман штанов, сжала в кулаке гвоздь. Сердце ускорило бег, а адреналин, влившись в кровь ядовитым потоком, дает эфемерное ощущение, что я смогу прогнать хищника, даже такого огромного и сильного.

– Какого черта?! – рычит Одаевский, буквально вваливаясь в мою спальню. Он подхватил кресло с пола и поставил его на место, около небольшого журнального столика.

– Я смотрю, ты освоилась, - ухмыляется вместо приветствия, глядя на меня.

Взгляд мужчины нагло прошелся по моему телу, цепко подмечая каждую деталь, задержался на босых пальцах, вернулся к моему лицу.

– Почему не в платье? – рыкнул недовольно.

С того вечера, когда мы виделись в последний раз, я больше ни разу не надела платье, предпочитая все те же трикотажные штаны и футболку на три размера больше. Знаю, что выгляжу в этом не очень. Но у меня нет намерения кого-то соблазнять, а в штанах есть карман, куда можно спрятать мое единственное оружие.

– Потому, что не хочу, - отвечаю, гордо подняв подбородок.

Одаевский скалится, в пару шагов подбирается ко мне. Он – как скала, как огромная тень. И этот черный взгляд, который сейчас разгорается опасным блеском.

– Будешь носить, - заключает он, впиваясь взглядом в мои глаза.

В его черных безднах пляшут черти, напоминая мне о том, что судьба свела меня с тем, кого побаивался даже великий Аралов. Мужчина привык к тому, что никто не смеет его ослушаться. Это видно в каждом жесте, слышится в голосе, прячется за манерой вести себя. Словно он хозяин всего мира. Я почти слышу его мысли, в которых он уже поздравляет себя с тем, что победил меня.

– Не буду, - шиплю ему в лицо.

Умом понимаю, что нельзя вести себя так с хищником. Только разум отправляется в нокаут, стоит только этому человеку появиться рядом. Меня злит его власть надо мной, бесит то, что вынуждает сидеть пленницей этого дома. Я не привыкла подчиняться, с детства у меня было все, чего я могла только пожелать, и даже больше. А сейчас я желаю свободы.

Одаевский нависает надо мной вполне осязаемой угрозой. Но адреналин уже вскружил голову, а зажатый в руке гвоздь придает уверенности в себе.

– Будешь, принцесса, - спокойно выдыхает мне в лицо мужчина.

Но это только показательное равнодушие. В адском пламени черных зрачков уже разгорелась нешуточная борьба между добром и злом. И не успела я подумать о том, что добра в этом дьяволе быть не может, как мою талию обхватила уверенная рука и привлекла меня, как пушинку, к сильному мужскому телу.

– Скучала по мне? – шипит мне в губы показательно спокойный голос.

Я дернулась, пытаясь вырваться, но ничего не вышло. Физически мужчина намного сильнее меня. И, боюсь, даже вырвавшись, мне некуда бежать здесь. Он догонит меня в два счета. Остается одно – отпугнуть единственным оружием.

– Не дождешься! – не сказала, выплюнула ему в лицо, за что была припечатана спиной к стене одним ловким движением.

Большая ладонь мужчины упирается в стену, напоминая маленькой и бесстрашной мне, что шутить с хищником, который намного сильнее, бесполезно. Этот человек как-то странно на меня влияет – я боюсь его и хочу позлить одновременно. Внутри все горит, кажется, что грудную клетку вот-вот разорвет на части от громких ударов сердца. Дыхание сбилось, и у меня совсем не получается выглядеть невозмутимой.

Хищник наклонил голову, коснулся носом чувствительного местечка, где шея переходит в плечо, шумно втянул носом воздух.

– Вкусно пахнешь, принцесса, - совсем по-звериному выдал мой тюремщик.

И, прежде, чем я успела придумать колкий ответ, его губы завладели моими. В этот раз он целует неторопливо, будто изучая меня и мою реакцию. Которой, конечно же, нет и быть не может! И совсем не потому, что мне нравится, по позвоночнику пробежал заряд электрического тока. И, конечно, не от удовольствия глаза закрылись сами собой. Я даже промурчала что-то невнятное ему в рот. Но прозвучало это так нежно, что я, сама удивилась своему странному поведению, резко вспомнив о том, кто рядом со мной.