Цвин знает, зачем мне вдруг стало важным все исправить, но надо, надо!

Но время вспять не повернуть, и совершенное не исправить. Не вернется к жизни четырнадцатилетний Нальво Малейв, мечтавший быть как я, и другие мои фанатичные последователи тоже не воскреснут. И впечатление, которое я произвел на Тану, уже не изменить. Она так и запомнит меня мажором, которому все сходит с рук, который от связи с ней хотел только приятных ощущений.

Если только… если только я не поступлю радикально.

— Вряд ли я феномен, — негромко сказал я, и члены комиссии замолкли и обратили на меня свои взгляды. — Но мой уровень эо действительно высок. Я восстанавливаюсь очень быстро. Сложнейшие эо-затратные приемы даются мне легко, я не помню даже, что такое откат.

— А то мы не знаем, — процедил один из членов комиссии, темнокожий мужчина. — Решили напомнить нам, что ставить вам блок нежелательно, звезда вы наша союзная?

— Вы задаетесь вопросом, почему дважды за время пребывания на Хессе мои потоки разблокировались, и почему мое восстановление настолько быстро идет. Я сам не знаю ответа. Я сам боюсь.

Ауры граждан поменяли цвет, выражая удивление.

— Боитесь?

— Боюсь, — кивнул я; ложь мне всегда хорошо давалась. — Боюсь, что не смогу совладать с эо, уровень которого растет, кажется, уже вне моего контроля. Сегодня в парке я сам не понял, что случилось, и почему.

Члены комиссии переглянулись. Естественно, версия событий, которую я им поведал, была сильно обрезанной. Не мог же я рассказать о нашей связи с Таной и о том, что красноволосая была со мной сегодня? Хватит девчонке и без этого волнений.

Недолгое молчание нарушила женщина.

— Решение судьи было определенным с самого начала: оставить вас эо-свободным. Будет слишком много вопросов, если мы поступим по-своему.

— А мы что, собираемся поступить по-своему?

— Но не отпускать же его вот так!

— Именно. Имеем ли мы право отпустить эмоционально неустойчивого человека с очень высоким уровнем эо на свободу после того, как он сделал внушение другому человеку и признал, что теряет контроль над своими способностями? — задал резонный вопрос член комиссии, который до этого только и делал, что хмурился и молчал. — У нас есть четкие инструкции, товарищи. Если осужденный признается неспособным контролировать свои способности, то он однозначно должен быть эо-блокирован. И не на неделю.

Женщина, более всего обо мне переживавшая, спросила:

— Малейв, вы понимаете, что мы сейчас говорим уже не об обычном блокаторе? Мы поставим другой препарат. Осознаете ли вы, что, возможно, никогда уже не сможете использовать эо, а если сможете, то будете привлечены за использование к ответственности?

Я помедлил, прежде чем кивнуть.

Тяжкому преступлению — строгое наказание. А я виновен. Не только в том, что многие мои последователи умерли, не только в том, что делал внушения всем тем, кому, как я думал, это требуется. Давно уже где-то в уголочке моего сознания ютилась искушающая, приятная мысль: «А ведь ты сильнее всех, Григо, ты бессмертный». Обожание фанатов все-таки грело душу. Преследование Ларии льстило, как и ревность Регнера, как и настороженность отца. Мне нравилось, что меня немного боятся. Обычное самомнение «бога»? Но я-то не бог.

— Да, я все осознаю.

Комиссия еще немного пошушукалась и торжественно приняла решение.

— Вы будете эо-блокированы, осужденный 7-2-з.

4 Похожее на панду животное, только поменьше и более яркого окраса.

Найте

Всего лишь укол. Одна-единственная инъекция, способная опустить «бога» до уровня человека. В среде психокинетиков вводимый препарат называют «смертельным», потому что лишиться эо равно смерти. Но меня в ожидании «казни» заботило только одно: вероятность того, что члены комиссии передумают или явятся люди статутом повыше и запретят лишать самого известного психокинетика столетия эо.

Мое состояние тщательно проверили, замерили уровень эо, заполнили журналы, личное дело, погоняли по врачам, в том числе сводили к психиатру, проверили еще раз, уточнили снова, осознаю ли я последствия, и только потом отправили готовиться к инъекции. Прежде всего я побывал в кабинке гигиенизатора, затем, чистый и благоухающий, надел красный удобный костюм и пошел с почетным эскортом в лице охраны и врачей в палату. Палата была одноместная, приятно светлая, хорошо защищенная — в углу жужжали установки силового поля.

Меня попросили по возможности расслабиться, полежать, помедитировать пару часов перед «казнью», чтобы не случилась, не допусти Звезды, деформация потоков, и я не умер прямо в палате.

Итак, меня оставили одного.

Я был спокоен… почти. Сердце било ровно… почти. Ни сожалений, ни страха я не испытывал, разве что нетерпение: скорее хотелось очутиться в ином мире, мире без психокинеза, мире, новом для меня. Впрочем, не совсем в новом, я ведь уже довольно долго живу на Хессе с блоком.