Во рту у Ра стоял привкус крови. Не открывая глаз, она сглотнула и попыталась что-то сказать, но из её губ вырвался только тихий стон. Она слышала рядом треск костра и какое-то движение. Чувствовала, что лежит на чём-то тёплом и укрыта плащом. Наконец ей удалось разомкнуть глаза и проговорить:

– Мы уже в роще теней?

– Куда там, – раздался недовольный голос Мэла, – до рощи ещё идти нужно. Мертвяки так бушевали, что пришлось плыть к ближайшему берегу.

Ра скосила на вампира глаза. Головой двигать было больно, она словно раскалывалась. Мэл сидел недалеко от неё и смотрел в огонь. Вот он подбросил в костёр пару палок и те, вспыхнув, ещё больше разогнали сгустившиеся сумерки.

– Что со мной? – Ра не могла понять, почему ей плохо. – Что произошло?

– Произошло то, что тебя обожают неприятности. Ты вдруг оказалась у самой воды и до тебя дотянулся один утопленник, когтем продырявив тебе спину. Если ты не знала, у них имеется коготь на большом пальце правой руки, и он ядовит.

Ра было очень плохо, чтобы вслух паниковать, так что она занялась этим про себя. Одно то, что её коснулся липкий, проклятый мертвец, вызывало у неё содрогание, не говоря уже о том, что теперь она отравлена.

– Спину продырявил? – только и спросила Ра, на что Мэл усмехнулся.

– Да ладно тебе, не смертельно, там так, довольно глубокая царапина. Если учесть, что у тебя истекает срок выполнения поручения Смерти, переживать из-за раны вообще не имеет смысла.

– Успокоил, – Ра хотелось расплакаться, но у неё не получалось, все слёзы словно высохли.

Оказалось, что она лежит на плаще Мэла, и это обстоятельство напрочь стёрло обиду на вампира, заменив её благодарностью.

– Я оставлю тебя, – вдруг сказал он.

Красные блики огня плясали на его лице, и глаза Мэла казались чёрными.

– Не уходи! – Ра не смогла даже приподняться, чтобы ухватить его за руку. Оставаться одной в таком состоянии ей не хотелось. – Побудь со мной хотя бы до утра!

Мэл загадочно улыбался, Ра стало жутко от его вампирской улыбки. Но когда он подошёл и склонился над ней, она увидела, что Мэл смотрит на неё с печальной нежностью.

– Не могу, я себе проблем наживу, если помедлю. Я чувствую приближение того, с кем не хочу встречаться, а вот тебе лишним не будет увидеться с ним. Если после этого ты останешься здесь и будешь жива, я вернусь за тобой. Прощай, Ра.

Видимо, это из-за темноты, что была здесь плотнее, чем за пределами леса вдали от гор, и из-за яда, который гулял по её венам, но Ра показалось, будто изображение Мэла расплылось, а затем и вовсе растворилось в воздухе. Эту иллюзию нарушали только его отдаляющиеся шаги, которые Ра слышала, будучи уже в полусознательном состоянии.

Ей снился дом, мать, расчёсывающая свои длинные густые волосы цвета ржи и брат, играющий на полу с деревянной игрушкой. На столе стояла зажжённая свеча и плетёная корзинка с коржиками, пахнущими корицей. Это был день рождения Алика, ему исполнилось три года. Ра знала, что это сон, и потому ей было очень грустно. А мама всё продолжала расчёсывать свои волосы, поглядывая на сына, на дочь, улыбаясь им, что-то говоря и незаметно, медленно исчезая. Сон менялся, путался и, наконец, Ра перестала что-либо видеть и слышать.

Что-то гладкое, прохладное легло ей на лоб, и жар с болью сразу же оставили её.

– От тебя веет холодом Смерти, – голос, идеальный, ровный, красивый, прозвучал задумчиво. – Как ты, человек, оказалась здесь и зачем?

Ра открыла глаза. С её лба всё ещё не убирал руку молодой, лет, как ей показалось, двадцати-пяти, мужчина с чёрными как смоль волосами, которые в некоторых прядях переливались огненным цветом.

Его тонкая, белая кожа немного отдавала синевой, аристократичное лицо было спокойным и непроницаемым.

Ра смотрела на него, видела, как ткань его рубашки надувается от ветра, как солнечный свет проникает под его тонкую кожу на висках, где просвечиваются вены, как…

– Ты слишком долго думаешь над моим вопросом, – а голос его уж слишком правильный, Ра так и хотелось добавить в него хрипотцы, или шелестения, бархата или стали, или же больше разных эмоций, которые оттеняли бы его идеальность.

Внезапно Ра стало не по себе, её пугал этот голос, но ей было трудно объяснить, почему.