Хотя этот пример доведён до крайности, он является полезным руководством по деятельности терапевта. Моя роль — в основном в том, чтобы помочь клиенту максимально приблизить эту модель к реальности. Таким образом, чем меньше я вмешиваюсь в поток ассоциаций, тем лучше. С другой стороны, бывает, что я вмешиваюсь довольно решительно, прерывая попытки подменить подлинный внутренний поиск.

Использование кушетки

Кушетку часто ассоциируют с психоаналитической отрешённостью пустого экрана. Однако она не привязана лишь к этому подходу. В моём кабинете есть кушетка — в процессе терапии я знакомлю с ней каждого клиента и предлагаю опробовать этот инструмент. В дальнейшем по большей части сами клиенты решают, ложиться на неё или нет. Большинство моих клиентов, работающих интенсивно и развивающих хороший навык внутреннего поиска, часто находят кушетку полезной во время продолжительного центрального периода своей работы. Позиция лёжа связана с направленностью внутрь, фантазиями, отрешённостью от повседневных забот и пересмотром жизни — всё это вполне насущные задачи.

Сдержанность терапевта

Хотя сам я стал намного активнее в своей работе, чем когда-то находил желательным [Bugental, 1965, 115], я по-прежнему верю, что в основном терапевту стоит говорить намного меньше, чем клиенту. Если терапевт слишком много говорит, это не даёт клиенту глубоко погрузиться в поток внутреннего осознавания. Это укрепляет тенденцию говорить скорее о себе, чем изнутри себя. Это действительно существенное отличие. Сравним два высказывания клиента:

К-6А: Я совершенно не хочу походить на отца в том, как веду себя в семье. Он был властным деспотом. Я твёрдо решил, что хочу, чтобы мои дети знали: они могут поделиться со мной всем чем угодно, и я постараюсь их полностью выслушать.

К-6Б: Итак, я торопился, чтобы успеть на встречу, ведь все эти люди на меня рассчитывали. В общем, я быстро пил кофе и одновременно надевал пальто, и тут, откуда ни возьмись, появилась Салли, закатив истерику из-за какой-то ерунды в школе! Я стараюсь для всех, а ей не хватает ума подождать, пока я вернусь. Нет, ей нужен ответ прямо сейчас! И уж я ей ответил! Пожалуй, в следующий раз она будет больше думать о других, а не только всё время о себе. Не знаю, просто не понимаю, что иногда находит на этих детей…

Этот мужчина не лицемерен и не жесток — он просто обычный человек. У всех нас можно обнаружить два набора отношений и восприятий. Один — на уровне сознательного восприятия себя самих и обстоятельств. Этот уровень оправдан — исходя из этого уровня мы принимаем многие свои решения. Однако есть и другой уровень: уровень необдуманных или бессознательных действий. На этом уровне мы чаще реагируем, опираясь на неосознанные паттерны, возникшие в ранние годы, и особенно на переживания, имевшие сильное эмоциональное воздействие. Конфликты между двумя уровнями часто остаются неосознанными и могут являться источниками страданий и неприятия себя. Значительная часть работы в терапии направлена на то, чтобы извлечь из бессознательного паттерны второго уровня восприятия и поставить их в ряд с паттернами с первого уровня, что даёт клиенту бoльшую внутреннюю согласованность.

Итак, я заинтересован в том, чтобы помочь моему клиенту погрузиться в настоящий внутренний поиск, открывающий уровень скрытого восприятия и помогающий ему получить доступ к «элементам управления» большей частью переживаний и действий. Без такого восприятия клиент прежде воспринимал чувства и действия как беспричинные или противоречащие его ценностям. Если я проявляю слишком много активности, это удерживает клиента на более осознанном уровне самовосприятия.

Сдержанность терапевта в начале и, в какой-то степени, на протяжении всей терапии имеет ещё одно преимущество, показывая, что это не обычная социальная ситуация, и часто снижает тенденцию клиента использовать обычные социальные навыки как защиту. Наконец, относительная молчаливость терапевта ведёт к тому, что, когда терапевт всё же решает что-то сказать, его слова оказываются более весомыми.

Разумеется, это последнее соображение неоднозначно. Иногда я рад дополнительному воздействию, а иногда хотел бы быть свободным от него. Оно может помочь обратить внимание клиента на что-то требующее осознавания (например на паттерн сопротивления) и в то же время сделать вмешательством любое моё действие, раздувая до невероятных размеров даже случайную ремарку.

К-7: Мы спорили об этом несколько часов. Я так устал пытаться донести до неё это, и, полагаю…

Т-7:(зевает) О, простите, я вчера поздно лёг.

К-8: Да, конечно. Ну, она… Готов поспорить, скучно целый день сидеть и слушать весь этот бред.

Т-8: Нет-нет. Всё в порядке. Пожалуйста, продолжайте.

К-9: Ладно. В общем, как я сказал, мы спорили и… Может быть, открыть окно? Здесь как-то душно.

Т-9: Нет, спасибо. Почему бы вам не продолжить свой рассказ о споре и о том, какие чувства у вас возникли.

К-10: Вообще-то я чувствовал себя ужасно. Знаете, я пытаюсь быть понимающим, но, наверно, ей тоже со мной скучно. Я знаю, что иногда много говорю, и мне нужно уделять больше внимания другим людям…

Настойчивая поддержка веры клиента

Я уже писал о том, как важно помочь клиенту научиться хранить веру. Повсеместно распространённые привычки отдаляться от себя, критиковать себя, сердиться на себя и быть саркастичным уродуют и разрушают. Одно из моих частых вмешательств направлено на работу с этой тенденцией, поскольку она довольно сильно препятствует погружению клиента и ведёт к своего рода отчуждённому проговариванию текста, в целом обрекающему искреннее самоисследование на провал.