— Нас прогонят?

— Ох, Эми, — улыбается брюнет, но за ним Дик вскидывает брови. На его лице усталая озадаченность.

— Скорее нас теперь не отпустят.

— Дик, отложим разговоры на утро.

— Ладно, мы спать, — раздраженно отвечает вампир, — Джина?

— Сейчас.

Девушка одобряюще сжимает мое плечо, проходя мимо и скрывается в комнате. Разговоры в картонном доме слышны, поэтому никто не беседует об инциденте.

Ночь проходит спокойно. Но утро… Перед нашими дверями стоит толпа недовольных. Те, кому лечение кровью не пришлось по вкусу. Кристофер пытается с ними поговорить, но все бессмысленно. К полудню крики затихают. Я решаюсь выйти. Кристофер снаружи. Он смотрит на фасад нашего самодельного шатра-строения из дерева и полотна, которое было белым. Теперь же прямо над дверью растекается красными полосами надпись «кровососы убирайтесь к дьяволу».

А у дверей разбитая скамейка и милая оградка светло голубого цвета, которую я сама когда-то красила, добавляя темному убежищу хоть какой-то жизни. И в том, что было, в приятном городе, наполненном запахами выпечки, цветов, молока, в свете ламп, которые заменили мне солнце, в темном небе, которое я называла небом и представляла там звезды, больше не осталось красоты. Здесь пахнет сыростью и смрадом мусорных камер, здесь тусклый свет и мрачные бетонные полотки. Здесь нет цветов, травы, снега, здесь нет свободы и любви. Я снова придумала себе сказочное настоящее, которое не было таковым.

— Не расстраивайся, — родной голос вырывает меня из омута боли. Я оборачиваюсь, обтерев щеку рукой и получше заправив кофту, морщась от прохлады, — У тех, кто это сделал, есть мотивы. Все переживают трагедию.

— Нет, Кристофер, нельзя оправдывать жестокость. Особенно когда враг помог одному из ваших. Ты не святой, но разве должен нести крест всего своего племени?

Супруг понимающе берет меня за руку и сжимает ладонь. Я вижу во взгляде черных глаз печаль. В самый первый день встречи, когда я узнала в вампире своего лидера, взгляд был тяжелее. Многое изменилось за полгода. Но, пока его самого будет определять вирус, Кристофер всегда будет чувствовать себя виноватым перед выжившими.

— Пойдем в дом? — шепчет он, обняв меня. Я поднимаю к нему взгляд и чувствую, как парень касается губами моего носа, — Пока все не успокоятся, снаружи находиться опасно.

— И ты так спокоен? Как будто в тебе не бывает гнева.

— Во мне гнева больше, чем ты можешь себе представить. Но я не могу позволить себе действовать на эмоциях, — парирует парень, — Идем.

Сегодня в доме многолюдно. Эйдан не ушел в Сорняк торговать снастями, Джина и Дик проводят время за столом, разговаривая о своем, Кристофер тоже не очень многословен. Примерно в два к нам стучатся гости. Пришли Бэн и Джим. Последнего я не видела со времен тренировок. Он сразу же справляется о моем здоровье.

— А ты сбрил виски? Парень улыбается, проводит рукой за ухом, демонстрируя мне зигзаги, хоть и неровные, но красивые.

— Машинкой прошлась подруга. Идет?

— Джим, давайте позже?

Блондин выглядит озадаченным. Крис приглашает его присесть. К нам присоединяются остальные. Джим только сжимает губы в полоску, показав тем самым, что разговор будет отложен на потом.

— Что ты решил? — спрашивает Кристофер, присев на диван, напротив Бэна, — Нам так и сидеть в доме или можем продолжить работу?

— Я анализировал ситуацию. Знаю, у Эмили были добрые побуждения, но это не так работает. Ты сам знаешь, правила существуют для всех, — парень выдыхает, смотрит на Джима, но тот безучастен. Его в меньшей степени волнуют законы лагеря, хотя в первую встречу мне так не показалось, — Люди знают, что вы пошли против моего слова, напоили Верса кровью. Что, если бы он обратился? Никто не предполагал бы даже об опасности! — Бэн, давай на чистоту. Мы говорили об этом вчера и проговаривать снова не имеет смысла. Ты хочешь применить меры, поэтому подходишь издалека?

— Кристофер, у меня огромная община. И, черт побери, нам нужна ваша помощь. За последний месяц мы столько проблем решили. А сейчас назревает бунт. Оставлю все как есть, лишусь уважения и поддержки. А прогоню, рискую всеми.

Я меня все покрывается мурашками от предчувствия нехорошего исхода. Хочу вставить свое слово, но Кристофер будто чувствует и опережает.

— Ты можешь поступить от обратного, скажешь, что сам велел нам вылечить Верса. Он был обречен.

— Крис, — выдыхает Бэн, потирая глаза, — Ты забываешь, что я вам не друг. У меня теперь нет уверенности, что вы не нарушите правила вновь.

— Тебе ничего не мешает проверить нас в деле. Я уже сотню раз доказал тебе свою верность и сделаю это вновь.

— Эмили должна будет оставаться в городе, — выдает Бэн, — И Джина. Больше никаких совместных выходов наверх. Это страховка от побега.

— Но мне нужно быть на воздухе! — не выдержав, я встаю с дивана, на котором сидела, и указываю на свой живот, — Я вынашиваю ребенка!

— Другие женщины тоже, но остаются под землей, — нервно моргая, Бэн снова обращается к Кристоферу, — И нам нужна кровь. Каждую среду. Если она действительно обладает таким эффектом, мы должны помочь тяжелобольным.