Казалось, кожа хранила чужой запах. Я судорожно осматривала себя, пытаясь понять, насиловали меня или нет? Спутанные, распущенные волосы воняли дешевым одеколоном, а тело… Господи, казалось, кожа зудела от чужих прикосновений. Я тогда ее до крови расчесала…

Позвонила папе, Киру… Тот обвинил меня в измене, предъявил в качестве доказательства фотографии в обнимку с мужчиной. Заблокировал мой номер. За мной в тот проклятый отель приехал папа… Отвез меня к врачу. К моему счастью, следов насилия на теле не оказалось – спермы, крови, слюны…

Меня чем-то опоили и подставили в глазах Кирилла. Вот и все… Зачем злоумышленнику преступать закон, если можно все обыграть вот так?

Все же получилось? Кирилл ненавидит меня, мы больше не вместе… Другого и не надо. Я обивала пороги его офиса и квартиры, но охрана меня не пускала. Всех предупредили…

– Я не знаю, что тогда случилось. Мне нечего сказать. И я не знаю, кем он был. И кто все это устроил… Я тоже не знаю.

– Не понимаю, почему ты противишься? Я имею право знать, – хмурится Кирилл.

– Меня опоили, ясно? Написали записку с приглашением в отель. Твоим почерком и твоими словами… Я ехала к тебе на свидание.

– Я… Я не приглашал тебя тогда.

– А я поехала к тебе… Кирилл, ты тогда не позволил мне объясниться. Сейчас я не хочу все это ворошить – слишком больно… И незачем. Это не вернет чувства. Уважение, доверие… Ты легко вычеркнул меня из своей жизни. Стер, словно налипшую к ботинкам грязь. Давай будем жить ради Егорушки. Попробуем сделать наши отношения… приемлемыми. Вежливые соседи – так это называется?

В его глазах загорается изумление. А во мне злость бушует. Не настолько я великодушна, чтобы прощать за сказанное «прости». Он забыл обо мне почти сразу… Знаете, что было для меня кошмаром? Что другая девушка узнает, как Кир целуется. Как ласкает, что говорит, какое у него лицо во время пика удовольствия… Что кто-то вместо меня будет осуществлять МОИ мечты. С ним… Радоваться жизни и строить планы… Моя жизнь словно осталась где-то за стеклом. В параллельном мире…

А что сейчас? Я вижу его так близко, что могу пораниться о его пристальный взгляд. Чувствую тепло тела, вдыхаю запах, от которого сходила с ума. Он рядом. В моей реальности. Но значит ли это, что Кирилл мой? Я сама теперь сомневаюсь, что люблю… После всего, что было… Правильно я назвала наши отношения – вежливые соседи…

– Ты предлагаешь быть вежливыми соседями? – сухо уточняет он.

– Да. Постараться не изводить друг друга.

– И быть учтивыми?

– Да, черт…

– Вежливыми?

– Пять раз уже повторила, Кир. Тебя что-то не устраивает? Или ты предпочитаешь скандалить каждый день? Что тебе самому нужно?

Он молчит… Впрочем, новый Кирилл частенько молчит. Прячет истинные желания, снова играет в равнодушие. Однако, глаза горят от других чувств… Неужели, правда испытывает сожаление?

– Да, Вика. Я согласен не изводить тебя. И быть приемлемым мужем, – отвечает он. – Как насчет обеда? Ты голодная?

Солнце припекает по-летнему, а белые парочки лебедей плывут по спокойной синеве озера. Пора и нам успокоиться… Хватит уже разговоров.

– Голодная.

– И я. И речь не только о еде, – добавляет он, обжигая шею горячим дыханием. – Хорошо.

– Я отойду на минуту. Надо позвонить, – сообщает Кирилл, отойдя от меня на значительное расстояние.

Кому ему понадобилось звонить? И так строго разговаривать? Вид у него бесстрастный…

– Что-то случилось? – спрашиваю я, стоит ему подойти ближе.

– Случилось… Как назывался отель, куда ты тогда приехала?

– Кирилл… Зачем? Я же ясно все объяснила, я…

– Название, Вика.

– Клубный дом «Идеал».

– А теперь идем в ресторан.

Глава 19.

Кирилл.

Не понимаю, как должен реагировать на все это дерьмо? Смотрю в ее ошеломленные глаза, понимая, что Вика не верит мне. Я и сам не верю… Несколькими днями раньше я готов был свернуть ее тонкую шейку, ранить, как можно больнее, задеть, уничтожить… Что угодно сделать, желая наказать за годы моего неведения.

Ее ресницы трепещут, полные, маленькие губы хватают воздух, а у меня от вида ее беспомощности стоит так, словно я сто лет не трахался… Еще какую-то Стефанию мне припомнила…

Знала бы Вика, насколько я жалок… Я всегда хотел только ее… Силой вырвал ее из сердца. Я не из тех, кто будет петь серенады под окном, бегать и выслушивать оправдания, жалеть и давать второй шанс. Привык поступать так, как правильно. А правильно – забыть… Выбросить из жизни, как грязь.

А теперь все изменилось… У нас сын. И она едва не умерла, рожая его. Наверняка смотрела идиотские фотки Стефи в обнимку со мной, выложенные в соцсети, и… А, что, собственно, и? Вспоминала меня? Жалела о случившемся?