– Очень смешно!
– прищурилась я, забыв, что муж этого сквозь слюду не видит.

– Вообще-то, да. Забавно. Всё-таки сколько у вас всяких придумок... И как бы это всё могло облегчить жизнь нашим народам.
– Вздохнул Рихард.
– А из Снегирей вообще никого не осталось?

– Есть единицы по разным кланам. У Яры мама была из Снегирей.
– Ответила я.
– А почему спрашиваешь?

– Да я всё думаю... Снегири, Цапли... Может, вернутся? Птицы же всегда возвращаются. Вон, как лебеди в потерянный сад.
– Поделился Рихард.
– Только придумать надо что-то такое, что Железных и близко не подпускать.

– Ну, знаешь... У нас Чёрные Журавли недалеко от ваших Железных ушли. Вот у кого месть головного мозга и всего организма заодно.
– Фыркнула я, и пошла к местным амбарам.

Да уж, за такие амбары у нас в любом поселении шею бы намылили всем, кто это допустил. К сожалению, здесь уже мало чем можно было помочь. Было заметно, что нити плесени уже глубоко в стенах. И это только видимые, а сколько тех, что не подвластны человеческому глазу?

Гарун глухо ухнул, привлекая моё внимание. Мудрая птица быстро нашла то, что мне было нужно.

– Ого! Да тут на десять таких поселений хватит!
– оценила я размеры лучевых нитей.

Больше от работы я не отвлекалась. Мой знахарский нож и шаманский серп были моими единственными орудиями и помощниками. Я счищала тонкую верхнюю пленочку мантии плесени и отправляла её раз за разом в горшок. Сюда я потом добавлю крепкий, тройного перегона самогон, и буду медленно вываривать, почти томить, добытую плесень.

Закончила я работу только поздно вечером, когда от усталости уже начала кружиться голова. Осторожно и бережно, как самое дорогое из всего, что мне доверяли в жизни, я несла горшочек, почти наполовину полный соскобами. Залог выздоровления всего поселения.

Но когда я вышла из амбаров, я почти потерялась. По моим ощущениям, сейчас уже вечер должен был перетекать в ночь. А вокруг было светло, особенно вдоль того края поселения, что выходило к болотам. И пока я была сосредоточена на сборе плесени, я не обращала внимания на шум, а сейчас постоянный стук стал очевиден.

– Что происходит?
– растерянно спросила я у Рихарда.

– Много чего, - улыбнулся он, явно уставший, но отчего-то довольный.
– Вон, видишь на холме огни?

– Ещё я вижу там дом, которого утром не было, - заметила я.

– Это не дом. Это, как сказал отец Багряны, баня. Кстати, Чёрный мне очень советовал у себя такое завести.
– Удивил меня Рихард.
– Там в землю уходит небольшой ручей, который начало берёт вон в тех горах, остатках древнего каменного кольца, внутри которого было Малое море. Там вверху несколько впадин, видимо ручей вымыл за века. А внизу и вовсе небольшой прудик, дно каменное, гладкое. Видно, если что и попадает, то ручей за собой выносит.

– Подожди, а ты откуда знаешь? Ты что, туда нырял?
– посмотрела я на мужа, задрав "клюв".- А тебя не смутило, что как бы не Цветень кругом? Да на спокойной воде лёд уже встаёт!

– Так тут только у берега, а потом вода, падая сверху, не даёт застыть. Но я всё равно велел, всей деревни из верхних вымоин воду брать. А колодцы закрыть. Потом засыпать будем.
– Не понял моего возмущения муж.
– А вот про нижний пруд дядька Репий говорит купель выйдет прямо князю впору. Я понял, что у него это высшая степень одобрения. Кстати, только он и его дочь колодцами не пользовались, и не смотря на то, что ходить наверх за водой тяжело, в свой дом носили воду оттуда. Многие вспомнили, как дядька всех уговаривал так делать. Да и сам он говорит, мол, вот чуять чуял, а объяснить, почему надо, не мог. Знаний не хватило. Всех здоровых с поселения согнали на работы. Да и отряд из замка вовремя подоспел. Сама баня внутри меньше, чем снаружи.

– Что, Синица по северному дом складывал? Ну, брёвна в две стены, а между ними лапы еловые?
– улыбнулась я, наконец-то начиная снимать защиту.

– Так он ещё и между брёвнами забил мох, смоченный в каком-то вареве.
– Тут же ответил Рихард.

– Швы и стыки проконопатил, да ещё и просмолил. Он же потом тем же варевом заставил баню снаружи прокрасить поди.
– Горшочек был плотно закрыт, под крышкой самогон смешивался с плесенью.

Стоять этой смеси теперь двенадцать часов. И только потом смесь отправится на огонь.

– Конечно. Сказал от сырости. Там сейчас внутри работы идут. Пришлось все светильники-артефакты, что в сопровождение брали отдать. Баня стоит на каменной подошве. Небольшой предбанник, уличный. Потом второй, чтоб, как сказал дядька Репий, порты снять, а в простыню укутаться. Внутри четыре печи по углам, вокруг которых стены. А посередине большая комната. Если двери открыть, то жаром из парилок в момент прогреваться будет.
– Рихард явно пересказывал слова того самого дядьки.
– Как жар пойдёт, так и смола будет. Старая Олли лично велела Репию, найти в лесу самые смолистые ели. Сейчас из можжевеловых веток веники вяжут и лавки шкурят, чтобы... Нет, подожди, я дословно повторю. Некоторые крали, в свою старую задницу заноз не наловили!