– Получилось... Получилось же!
– заорал кто-то рядом.

И этот крик подхватили десятки глоток.

– Получилось, - согласилась я.
– А теперь нужно каждому, и больному, и нет, ввести зелье в кровь. Ставьте котёл с водой, полых игл у меня всего десяток.

Эти иглы были огромной редкостью. Создавали их наши рудные мастера исключительно силой дара. Только после каждого применения их нужно было прямо кипятить.

– Кто первый?
– спросила я в толпу.
– Давайте руку.

– Я!
– всё тот же мальчишка положил свою руку мне на колени с таким видом, словно жертвует ей во благо всего поселения.

– Воин!
– потрепал его за плечи Рихард, тоже подошедший.

Муж и стал следующим, чтобы, значит, пример подавал. Дальше дело пошло бодрее, перерывы были только из-за игл. Уже и рассвет забил крыльями над поселением, а очередь только начала редеть.

– Поспать?
– приобнял меня Рихард, не отходивший от меня ни на шаг.

– Ага, или на сеновале, или под крылом у дракона.
– Сонно протянула я.

– Ни один сеновал не сравниться с драконом, особенно в холода.
– Засмеялся муж, унося меня от людей и шума в сторону.

Проснулась я по ощущениям глубоко за полдень. И с первыми мыслями пришла радость. Правда Рихарду пока решила ничего не говорить. Дома осталось блюдце из редкого, голубого серебра, что могло точно определить, в тягости ли я. Вернёмся в замок, проверю. И точно зная, уже сообщу.

Решив всё для себя, я сладко потянулась. Драконье крыло тут же приподнялось. Зверь мужа относился к хрупкой паре своей человеческой половины очень бережно.

– А что за дым?
– спросила я.

– Местные постель, спальные мешки, прочую ветошь жгут. Половики-то новые соткут, да и кровати соберут. А заразы в доме никому не надо. Вот и жгут. Там костров десятка два.
– Рассказал обернувшийся, пока я ходила за кашей муж.
– Дома отмывают от подвала до крыши. С этим... Уксусом и скипидаром.

– Ооой! Это кто ж такое предложил?
– удивилась я.

– Старая Олли. Ей чуть отлегнуло, так она и начала приказы отдавать. Вот кого в командиры ставить надо! Дисциплина в отряде будет идеальная.
– Засмеялся Рихард.
– Говорит, чтоб значит, к твоему окуриванию все дома были готовы. Потом пережить пять минут позора и можно в дома возвращаться. А дядька Репий ей говорит, что в баню, особенно хворые, на пять минут никто не ходит. Обещает лично отпарить всех так, что будут всё пышные, как сдоба у доброй хозяйки, и крепкие, как наливные зимние яблоки!

– А ты откуда знаешь?
– удивилась я.

– Дракон слышит. Зверю вся эта суета нравится.
– Пожал плечами муж.

Слово своё дядька Репий сдержал. Мелкий, жилистый, с глянцево блестящей проплешиной, гладко выбритыми щеками и яркими, живыми, хитрющими, настолько голубыми глазами, что только с летним небом и сравнивать. Совсем не стариковскими глазами. Такие бывают только у тех, кто безумно влюблён в жизнь!

Обернув полотенце, поверх нательных портков, он с двух рук, лихо вращая кистями, отхлестывал соседей без отдыха. Только выкрикивал что-то такое, от чего мужики крякали, а бабы краснели, но сам дядька Репий говорил, что это он банного духа тешит, тот бранное слово любил и покрепче. А взамен не жалел жара и пара.

– Ах ты ж, пиз@окрыл чешуйчатый!
– рявкнула на дядьку старая Олли, когда он со всего размаху прижeг её можжевеловым веником по крутым бёдрам.

– Поправочка! Я пернатый!
– не согласился быть чешуйчатым Репий.
– Ах, какая женщина!

Я, хихикая и поправляя простынь, уткнулась лицом в плечо мужа. После обкуривания домов полынью, всех погнали в баню. Я тщательно прислушивалась к себе. Чему-то внутри меня жар от парилки был очень приятен. Я бы сказала, желанен. Рихард под шумок собрался выбраться из бани и ополоснуться, минуя оздоровительные процедуры дядьки Репия.

– Эт вы куда собрались? Ваше лордство?
– обдал кипятком после щетки с щeлоком широкую скамью дядька.
– Пожалуйте!

– Дядька, а дай-ка мне веник. Я сама мужа уважу!
– протянула руку я.

– А это издевательство, кажется, может иметь и приятные...
– начал муж, ровно до тех пор, пока я не начала проходить вениками по его телу по-настоящему.
– Дорогая? Твою... Саяна, я, кажется, сейчас этого вашего духа уважу на полгода вперёд!

В поселении мы задержались ещё на две недели. Рихард доделал отводные каналы, и собирался вернуться сюда весной, чтобы довести уже всё до ума. А я следила за выздоравливающими, да чтобы новых больных не появилось.

Домой ехали с нетерпением. Мы соскучились по Нильсу, да и хотелось уже удостовериться в моей маленькой тайне. И хотя Гарун летал в замок и регулярно приносил письма и ведения, этого было мало.

– Смотри, - показал рукой на горный хребет Рихард, когда до замка оставалось всего ничего.

На обледенелом камне настороженно сидел, словно вырезанный изо льда, дракончик и пристально всматривался в караван.

– Встречает!
– замахала я руками.

Рихард спешился и обернувшись полетел на встречу сыну. Внутри меня разлилось негодование, что большой источник жара и покоя отдалился. И любопытство. Чему-то внутри меня было очень любопытно, а вот тот, такой маленький, но такой яркий огонёк, это тоже можно считать своим?