— Дразнил, Амарин, дразнил... Но пойми: я просто хочу, чтобы ты всегда была искренней со мной и открытой. Чтобы не боялась быть собой... ведь я... я больше никогда не причиню тебе боли... Никогда... Потому что я твой, Амарин. Со всеми своими странными мыслями и чувствами, со всеми потрохами и дурью, но я твой, Амарин. Даже если потом я буду тебе совсем не нужен, пусть. Но сейчас, рядом со мной не играй... Ладно?

ДейСоло засопела, но потом все — таки посмотрела на него и кивнула.

— Хорошо. Только, Танор, — Амарин снова густо покраснела, — если я буду вести себя естественно, ты это... ты не скоро затащишь меня в постель...

Он негромко расхохотался, нежно целуя ее:

— Ты уже в моей постели, глупая, и, по — моему, уходить из нее никуда не собираешься...— взгляд адмирала стремительно темнел.— Кстати, Амарин, я вчера сказал тебе?

— Что?

Он наклонился к самому лицу:

— Что я люблю тебя...

— Нет... — испуганная признанием, Амарин почувствовала, как в груди разливается предательское тепло, а на глаза набегают слезы. — Не говорил.

— Вот болван...

— Угу, — не стала спорить с ним девушка, изо всех сил стараясь удержать дурацкую влагу.

– Кстати, девочка моя, — адмирал тяжело задышал, — напомни мне...

Амарин не дала ему закончить, потому что ей совсем расхотелось смущаться, ей сейчас было жизненно необходимо, чтобы он прекратил говорить.

— Целуй меня, Танор, пожалуйста, я очень этого хочу...

Глава 23.

Уважаемые влюбленные!

Закрывайте двери!

Не вводите в ступор обитателей адмиральских апартаментов!

Народная терримунская мудрость.

— Тетушка Наэлия, — обратилась сиплым шепотом к замершей у чуть приоткрытой двери почтенной даме молоденькая горничная, — давайте уйдем, там точно любовь!

Почтенная дама смерила ее высокомерным взглядом:

— Если бы это был не адмирал, — шепотом осадила она нахалку, — то я и сама бы так подумала, все— таки замужем я успела побывать, хоть и недолго, — но это... это безупречный Танор, а он не водит шлюх домой.

Девчонка скептически поджала губы:

— А как же та, ну та, для которой комнату держали?

— Это другое, — с достоинством пояснила пожилая барка, — мальчик был влюблен... Но он мне тогда месяца два намекал... А тут... нет! Без предупреждения он не мог! Это не то, что кажется! Давай войдем! Слышишь! Он же стонет и так дышит громко!

Тетушка Наэлия решительно потянулась к дверной ручке.

— А чего тогда кровать так ритмично постукивает? — приподняв бровь, ехидно поинтересовалась горничная.

— Смертельная судорога! — у тетушки Наэлии замерло сердце.

— Ага! Судорога! Толька не смертельная, а та самая, сладкая — пресладкая, — девушка прикрыла рот руками и прыснула крякающим задушенным смехом.

— Неужели? — на лице барки появилось сомнение. — Но Танор никогда...

— Все бывает первый раз, — глубокомысленным шепотом добавила горничная, — ну, сколько же ему монахом жить! Для молодого организма воздержание очень вредно! По себе знаю. А адмирал уже год на всех кидается. Это от отсутствия любви и ласки, смею вам заметить! Теперь подобреет, видать!

За дверью два голоса, мужской и женский, одновременно громко и протяжно вскрикнули.

— Ну, что я говорила! — победно заявила горничная.— Вот было бы представление, если бы мы к ним сейчас ворвались! Пойдемте уж, тетушка Наэлия, на стол накроем да прибор лишний поставим. Пойдемте, чего стоять!

И горничная, взяв растерянную почтенную даму за руку, потянула ее в столовую.

_________________________________________________________________

Глядеть на то, как широкие рельефные плечи Танора накрывает китель, было сплошным удовольствием. Амарин даже закусила губу.

— Ты чего? — спросил ее адмирал. Она не ответила, а лишь покачала головой из стороны в сторону и снова уставилась на него во все свои сияющие глаза.

— Амарин, прекрати так на меня смотреть, а то я не уйду. Знаешь, я впервые в жизни опаздываю и нисколько не жалею об этом. А сегодня, между прочим, сбор командующих имперскими флотами. Что же ты со мной делаешь?!

Он пересек комнату, присел на край кровати, продолжая застегивать форменные пуговицы.

— Ой! — спохватилась Амарин, — Танор, мы же не поговорили!