Со времени последней встречи Винсент Маснед растерял весь лоск. Конвойные выволокли закованного по рукам и ногам мужчину в рваной арестантской робе. Лицо украшали кровоподтеки, один глаз заплыл. Он сильно прихрамывал на левую ногу, однако взгляд сохранил часть былого высокомерия.

Темного не так просто сломить.

— Пытали? — равнодушно констатировал Малис и втянул запах крови.

Как у всякого некроманта, она вызывала профессиональный интерес.

Винсент поднял голову и сплюнул под ноги.

— Инквизиторская шавка! — прошепелявил он.

— Выбью оставшиеся зубы, — пообещал Малис.

Ему стоило большого труда не претворить обещание в жизнь прямо сейчас, сдержало чувство самосохранения.

Арестованный темный нарочито смотрел сквозь коллегу по ремеслу. Волчий взгляд сверлил лицо Брагоньера.

— Жалею, очень жалею, господин соэр, что вы живы! — с чувством пробормотал Винсент.

— Только ваша вина, — отрезал Брагоньер. — Шанс имелся.

А теперь давайте попробуем снова, господин Маснед. Вас отведут в допросную, где я задам пару вопросов. Ответите честно и откровенно, вернетесь в камеру и поедите. Нет, —губы Королевского прокурора сложились в жесткую усмешку, — я свой шанс не упущу. Хотите или нет, вы скажете, только быстрой смерти не обещаю.

— Сами? — Винсент облизал пересохшие губы.

— Не стану отнимать хлеб у палача.

Однако темный нутром чуял, последний аккорд Королевский прокурор оставит за собой. Он узнал от солдат, прежде, в должности Главного следователя, Брагоньер не брезговал пыточными инструментами.

Инквизитор под стать подопечным.

Местная допросная отличалась большим аскетизмом, нежели аналогичная комната при тюрьме предварительного заключения. Арестанту полагался табурет, следователю — стул и стол. Вот и все, чернила, бумагу надлежало приносить самим.

Узкое окошко под потолком отбрасывало свет на столешницу.

Винсента толкнули к табурету, заставили сесть и надежно зафиксировали конечности, лишив возможности двигаться.

Солдаты безмолвными стражами замерли за спиной узника.

Малис притаился в тени, до поры выступая в качестве зрителя.

Брагоньер уселся за стол, неторопливо разложил проштампованные листы с водяными знаками. Он нарочито игнорировал темного мага, зная, как подобное нервирует.

Наконец, прозвучал первый вопрос: — Итак, господин Маснед, не желаете сделать признание?

Мне все известно, облегчите вашу участь.

— Знали бы, не спрашивали, — несмотря на плачевность положения, узник рассмеялся.

— Как хотите, — пожал плечами соэр и принялся загибать пальцы: — Тройное убийство, покушение на убийство, наркоторговля — по-моему, все основания для четвертования с последующим сожжением. Я предлагаю виселицу. Подумайте, господин Маснед, даже не мешок.

— Мне положен топор, — угрюмо возразил маг и, высоко подняв голову, смерил присутствующих высокомерным взглядом.

Вот и разговорился!

Брагоньер мысленно торжествовал. Он подал знак Малису: начинайте, а сам продолжил допрос.

— Значит, вы дворянин?

Только аристократам отрубали головы.

— Возможно, — уклончиво ответил арестованный.

Он не собирался раскрывать карты.

— Под чьей иллюзией вы проникли на прием графини

Сорейской? Графа Скерского?

В цель!

Брагоньер выбрал имя наугад, просто из-за странного поведения Второго префекта, и в который раз поблагодарил интуицию.

Винсент ничего не ответил, не сыпал проклятиями, только на мгновенье застыл. Мелочь, но соэр заметил.

— Он ваш хозяин или компаньон?

Маг упрямо молчал.