Он вдруг опускается на корточки и расстегивает мой сапог, один за вторым, избавляя меня от обуви. И в этом жесте я узнаю своего Котика.

– Что сейчас было?
– решаюсь спросить, почувствовав, что сейчас можно.

– Ты просила тебя выебать. Я сделал то, что ты просила.

– Мне понравилось, - говорю сама слегка удивленно.

Потому что странно было. Неудобно. Столько ненужной одежды. На которую, оказывается, может быть так плевать, когда страстью так застилает.

– Мне тоже, - отвечает он негромко.

– Правда?
– заглядываю ему в глаза, потому что не уверена, что правильно считала его интонацию. А думать о том, что он может врать мне, потому что я уже одобрила, мне бы не хотелось.

– Правда. Так, давай в душ переместимся, и там поговорим. Это надо с себя снять.

Он прав. Жар стал отступать, и резко становилось прохладно. Я не хочу, чтоб он простыл, и самой болеть нельзя. Я лишь недавно устроилась на работу и не хочу показать себя безответственным человеком, зимой свалившись на больничный и оставив своих любимых хвостиков без доктора.

??????????????????????????

В душе стало не до разговоров. Мы быстро согрелись под теплой водой, а затем начались касания. Добавились поцелуи. И закончилось все тем, что он встал на колени и отправил меня в нирвану своим языком.

– Ты обещал поговорить, - напоминаю уже в комнате, распуская волосы и кутаясь в его халат.

Усмехается, вижу в отражении зеркала, перед которым он стоит, его усмешку. Не отвечает. Откладывает полотенце, которым вытирал волосы, и разворачивается ко мне. Быстро, неожиданно быстро оказывается рядом с кроватью, на которой я сижу.

– Если у тебя осталось желание говорить, я плохо старался, - подначивает нахально и тут же впивается в мой рот поцелуем. Снова с полоборота таким глубоким, словно он не целовать, а съесть меня хочет.

– Что происходит?
– пищу в его губы и смеюсь, как только удается вдохнуть глоток воздуха.
– Что было в твоем глинтвейне? Кто выпустил кракена?

Костя усмехается и падает на спину, задумчиво смотрит в потолок. Затем переводит задорный взгляд на меня.

– Ты. Своей просьбой.

Я приподнимаю брови, с любопытством глядя на него, и покорно жду продолжения, которое он словно не хочет озвучивать.

– Я не знаю...
– говорит в конце концов и усмехается снова.
– Это странное чувство. Твоя прямолинейная грубость словно сняла заклятие какое-то. И знаешь, хрустальный купол, который тебя окружал все эти годы, и который я самолично начищал до блеска, вдруг лопнул, разбившись вдребезги.

Я, как ни странно, прекрасно понимаю, о чем он. Но меня удивляет другое.

– Только сейчас?

Мы вместе уже много лет. Было... всякое. Плохое, хорошее, развратное и горячее. Неужели он только теперь понял, что я не лилия под куполом, вокруг которой нужно не дышать?

– Только сейчас, - подтверждает он и присаживается, касается моей руки.
– Ты ведь мой цветочек.

– В хрустальной вазе, на который нельзя дышать, - хмыкаю, поддразнив.

И тут же оказываюсь на его коленях и получаю звонкий шлепок по попе.

– Другое дело, - смеюсь, пытаясь выбраться из захвата. Но поздно. На место шлепка прилетает еще и укус.

Который, правда, меня лишь еще больше веселит.

– Котик вспомнил, что у него есть когти и зубки, а не только подушечки лапок?

– Выебу, - звучит вновь это будоражущее кровь, снявшее заклятие слово.

– Я уже думала, ты не предложишь, - усмехаюсь, развернувшись к нему, и тут же оказываюсь в плену жадного поцелуя.

Маргарита

Новый год выдался шумным. В процессе подготовки к нему мы то и дело переругивались. Две женщины на кухне это ад, четыре - это адский ад.

Катя крутилась вокруг, готовя детский ужин, и тут мне приходилось сдерживать коготки, хотя пару раз было особенно трудно.

Я люблю свою невестку. Я не свекровь-монстр, как постоянно подшучивает Мот, и я всегда с некоторой преувеличенной вежливостью отношусь к женщине, которую выбрал мой сын. Катя относится ко мне так же. Ни разу с тех пор, как они с Марком к нам переехали, мы не вступили в открытую конфронтацию. Но и ни разу я не могла расслабиться и как-то косо даже посмотреть на нее. Катя может и не отреагировала бы даже на это, но вот мои мужчины меня сожрут. Старший и младший.