— Ну я чуть-чуть. Ну мам... А ты точно знаешь, что он женат? Я писала, чтобы был не женат.

— Я тебе сказала, хватит! Всё, прекращай, есть иди.

— Ну мам...

Дальше я не слышала, потому что зашла в кухню, оттуда было видно крыльцо и стоящего у двери мужчину. Макушка мужчины была почти на одном уровне с краем двери, а я точно знала, какая по высоте их дверь — это я её когда-то заказывала, потому что разбиралась — две сто, то есть, мужчина ростом два метра и где-то три-пять сантиметров, если учесть, что он в обуви.

Вошла Саша, посмотрела на меня печально, проследила за моим взглядом и шмыгнула носом, грохая на стол рюкзак и доставая свой потёртый блокнот. Я подошла и заглянула внутрь, там действительно был указан рост два ноль пять, я подняла глаза на подружку и прошептала:

— Зачем тебе такой огромный отчим?

— Я люблю ездить на ручках, — вздохнула она, помолчала, глядя в лист, пожала плечами: — А зачем маленький отчим? Мама тоже любит ездить на ручках, а весит она больше меня. Надо чтобы осилил. Эх, — она вырвала лист, опять пробежала его глазами и смяла в кулаке, посмотрела на меня и шёпотом сказала: — Если я ещё хоть раз в своей жизни напишу в требованиях к характеру «настойчивый» — дай мне в лоб, больно-больно, чтобы аж искры из глаз посыпались.

— Окей. Супчик?

— Давай, — она пошла выкидывать лист, я пошла искать в холодильнике суп, мы его погрели и поели, сделали чай и принялись рассуждать о мужчинах, а потом отдельно о парнях, это были две очень разные темы.

Мужчины были чем-то загадочным и далёким, но в перспективе очень нужным, а парни были придурками, и никому они были не нужны, особенно наши одноклассники.

— Они дебилы точно все, — философски вздыхала Саша, доливая чай в мою чашку, качала головой и повторяла: — Абсолютно точно все. Надо искать приезжих.

— Андрюха нормальный, — пожала плечами я, чисто справедливости ради, так вообще я была с ней согласна, но лично Андрюхи это не касалось. Он сидел передо мной, я за его широкими плечами прятала от учителей шпоры и художественные книжки, а когда учителей не было, он разворачивался к нам и развлекал нас двоих и ещё двоих за нами. Он был звездой, его шутки выносили аудиторию всегда, даже если были объективно глупыми, он своей харизмой превращал в золото что угодно. Он плохо учился, постоянно всё терял и часто ходил с битым лицом, но мне он нравился, было в нём что-то уютное, если бы я искала себе парня, то примерно такого, как он, но не его. Потому что было у меня подозрение, что ему нравится моя Саша, и именно поэтому с ним так легко и уютно мне — он не видит во мне девушку, и ни в ком не видит, кроме неё. Она этого в упор не замечала.

— Андрюха курит, — поморщилась Саша, я закатила глаза и сказала шёпотом:

— Ради тебя он почистит зубы.

Она рассмеялась и бросила в меня полотенцем, я уклонилась, она достала свой магический блокнот и решительно закатала рукава, сама себе объявляя:

— Так! Попытка номер пять! Кстати, счастливая должна быть. Начнём. Рост — сто девяносто восемь, будем скромнее в этот раз. Вес — девяносто пять. Нет, сто. Зачем нам худышка, не надо, пусть будет крепкий. Глаза — карие, их больше всего, будем бить по площади. Волосы — в наличии, это и так хорошо для них. Возраст — сорок один, на два года старше мамы, это в самый раз. Размер ноги — сорок четвёртый. Дальше, привычки. Хорошая — всегда открывает даме двери. Плохая... — она задумалась, посмотрела на меня грустно и прошептала: — Каждый раз так сложно. Пусть... не знаю... храпит?

— Нет! — крикнула тётя Лиза из соседней комнаты, — пусть лучше курит, честное слово!

— Ну мам!

— Саша!

— Ну мама!

— Ой, делай что хочешь.

Я кусала край чашки и тихонько хихикала, глядя на Сашины муки выбора, она мялась и металась, потом решительно написала и заявила:

— Твой мужик, тебе его нюхать, наслаждайся! Допишу, чтобы в доме не курил. Вот. Всё. Бесишь меня. — Закрыла блокнот и отодвинула. Посмотрела на меня и погрозила пальцем: — Весело ей! Завтра чтобы принесла свой такой, я проверю.

— Хорошо, — я смиренно кивнула и продолжила хихикать.

Домой я возвращалась почти бегом — похолодало. Обманчивая белая ночь прикидывалась сумерками, но часы показывали начало двенадцатого, мама сегодня была дома, так что я торопилась. Она разрешала мне гулять до полуночи, но я редко так сильно задерживалась, потому что Альбинку загоняли домой в десять, мы с Сашей её провожали, а потом медленно провожали друг друга, сначала до её дома, потом до моего, а потом до середины расстояния между ними, и оттуда расходились каждая к себе, получалось где-то час двадцать, и мама привыкла к тому, что я прихожу в половине двенадцатого, если я не приходила, она начинала нервничать и звонить мне, так что я приходила, даже когда Альбинка нас бросила.

«Све-то-зар, убиться поленом, за что...»

Подходя к своему дому, я разглядывала сквозь забор дом Альбинки, она жила через дорогу от меня, мы были с детства знакомы, ещё с тех времён, когда здесь жили бабушка с дедушкой, а мы с мамой и папой к ним приезжали на выходные. Я всегда играла с Альбиной, пока взрослые делали шашлыки, она к нам приходила, потому что у нас была песочница — дед всю жизнь что-то строил, поэтому песок был здесь всегда.

Дед был классный, очень работящий и рукастый, дом и участок он содержал в прекрасном состоянии всю жизнь, но в качестве платы за это, где-нибудь на участке всю жизнь шла стройка. Когда он умер, стройка была за домом, в маленькой полуподвальной теплице, и там же хранились материалы, купленные заранее, они достались нам вместе с домом.