Шрифт:
– Просто не люблю и всё.
Ну не рассказывать же ему грустную историю из детства, как я испортила торт на мамин день рождения. Мало того, что я втихаря съела кусочек, так ещё и уронила все оставшиеся со стола, когда пыталась аккуратно нацепить крышку на коробку, перевязать лентой и убрать в холодильник. Нет, в итоге я собрала эту размазню и запихнула в коробку. Только гости, пришедшие на следующий день, были крайне удивлены тортом всмятку, ещё и с пылью, подобранной с пола.
Все мило посмеялись. Даже мама.
А после, когда гости разошлись, меня так отходили мокрым поясом от халата, что я ещё дня три вздрагивала от маминых шагов в коридоре.
Мать, если злилась, могла выйти из себя и забыть о контроле. Потом, конечно, извинялась, говорила, что у неё работа нервная и вообще это профессиональная деформация.
Что это странное слово могло сказать мне? Пятилетнему ребёнку?
Ни-че-го.
Не знаю, каким образом, но я всё это выбалтываю ГлавГаду.
Не жду жалости. Да её и нет. Он просто спокойно предлагает:
– Возьми не торт. Возьми мороженое. Или фрукты?
– Мороженое? Мороженое подойдёт, - бормочу под нос.
– Какое ты любишь?
Пожимаю плечами.
– Ванильное?
– Чисто женский ответ.
Кажется, кто-то пытается шутить.
Мы едим в молчании, а чуть позже Белоусов потягивается и смотрит за окно.
– Миллион раз ездил этой дорогой. Пейзаж не меняется. Меня это даже радует. Осталась половина пути. Скоро приедем. Но ты и сама, наверное, это видишь.
– Не вижу. Я ни разу не была на море. И дороги к нему не знаю.
– Не была? Ни разу? Серьёзно?
– Серьёзно.
– Мы с друзьями постоянно гоняли туда, когда были студентами.
Косо смотрю на ГлавГада. Ну и к чему мне эти весёлые истории из его студенческой жизни? После его рассказа мои семейные откровения выглядят ещё более трагично. Хотя ничего такого в них нет, так живёт большинство семей, полагаю.
Мне хочется сказать ему что-то колкое, но не решаюсь. Нарвусь ведь на что-то более резкое.
Родители меня на море не возили. А в студенчестве я вляпалась в Сашу и всё остальное. Этому вообще ничего не надо по жизни. Пиво, телек, жрачка, меня пошпынять. Вот такая у него основная программа.
Мороженое оказывается очень вкусным. Растягиваю, как могу, но шарики быстро тают, поэтому в конце в ложке просто сладкие сливки.
Обед закончен. Мы поднимаемся из-за стола. Думаю, когда там следующая остановка? Вероятно, не скоро.
– Я схожу в дамскую комнату?
Белоусов кивает коротко, я удаляюсь, а он идёт к администратору. Вероятно, хочет что-то уточнить.
Через несколько минут возвращаюсь, но его не вижу. Решаю, что могу и сама дойти до автомобиля. Распахиваю дверь, спускаюсь по ступенькам и делаю несколько шагов по направлению к стоянке.
Пока меня не останавливает грозное «эй».
Контракт. Глава 17
– Эй, Алина, ты куда пошла?
Столбенею. Оборачиваюсь. ГлавГад недоволен моей самодеятельностью.
– К машине, - говорю очевидные вещи.
– Разве я разрешал?
Взгляд Богдана темнеет, и я невольно сглатываю. Тёплый ветер уже не кажется мне таким ласковым. Внутри всё застывает.
– Возвращайся, - приказывает сухо.
Камешки и песок хрустят под моими подошвами, когда я разворачиваюсь и иду обратно. Поднимаюсь по ступенькам и смотрю на Белоусова вопросительно. Тот кивком приказывает мне зайти внутрь.
Администратор у стойки расплывается в улыбке, когда мы возвращаемся. Худой мужчина восточной наружности окидывает меня странным взглядом, а перед ГлавГадом крутится, как угорь на сковороде-вок, желая угодить.
– Я провожу, пойдёмте.
Куда? Короткий взгляд на Богдана, мать его, Сергеевича, ничего не проясняет. Он вообще на меня не смотрит, уверенный, что я не ослушаюсь.
По лестнице, которая расположена тут же, в зале, мы поднимаемся на второй этаж. Тёмное дерево перил ласкает пальцы. Весь интерьер ресторана выдержан в цвете венге, темнота которого подчёркнута белоснежными декоративными элементами и тканью занавесок.
Окна в основном распахнуты, по залам гуляет лёгкий свежий ветер, доносящий ароматы с частично открытой кухни.
Мы проходим мимо пустых столиков на внутреннем балконе, поворачиваем в коридор, а далее администратор открывает перед нами одну из дверей в тёмных нишах.
– Хорошего отдыха, - произносит он и удаляется.
– Давай, вперёд, - командует мой хозяин.
Мы заходим в номер… Это именно номер, тут есть кровать, две тумбы, столик у окна, телевизор, два кресла и дверь в санузел. Под высоким потолком перекрещиваются массивные балки. Этакий кантри стайл. Речь вроде шла о дне пути, учитывая, сколько мы уже проехали, есть ли смысл останавливаться здесь?