Она сомневается!?

Головой Черный Зверь прекрасно понимал, что первое впечатление давно испорчено, в глубине темных глаз он видел только отражение испуга и шока, и даже сам не мог до конца определиться — зачем она ему?

Но это никак не уменьшало его животное желание смотреть на нее, трогать, нюхать! Утопать в этом аромате, слыша, как легче работает орган внутри, избавляясь от сдавливающей сети его проклятия. И отпустить ее, не хватило бы сил, всей годами развитой терпимости.

— Я надеялся, что ты составишь мне компанию.

Проворочал он одеревеневшим языком, и накрыв хрупкие плечи своими ладонями, не сдержался, прижимаясь носом к макушке.

Так сладко… Так спокойно… И голодно до стона.

Член в брюках моментально отозвался, реагируя на мягкую попку, что была вынужденно прижата к нему. Захотелось только вдавиться в нее сильнее.

Резко открыв глаза, поразился резанувшей, как острое лезвие, мысли.

Она приносит ему спокойствие. Она. Эта простая девчонка, что сама пришла к его порогу и есть усмирение его боли, ответ на множество молитв, обращенных к богам за прощением.

Она.

Девушка в руках заметно напряглась, вжимая плечи и попыталась вырваться, рискую вновь поднять бурю в разгадавшем очевидное послание мужчине. И Аксар рыкнул, утаскивая свою добычу в темный угол.

Подальше от лишних глаз, которые он с легкость мог бы выдрать, но тогда эта юркая ласка вновь сбежит, укрывшись в сумерках вечера.

Говорил с ней, мечтая услышать голос, и раскаянье, но видел только испуг, который поднимал в душе барханы раскаленного песка, заставляя Аксара с трудом разгонять в голове туман.

А потом…

Розовый язычок скользнул по алым губам, приковывая взгляд, и плотина, стоявшая до этого крепко и нерушимо, с грохотом пала. Его тянуло к этим губам магнитом, сильнейшим желанием, колючими иголками напоминая, как было вкусно в тот прошлый, короткий раз. Зрачок в ее глазах расширился, а дыхание сбилось, и Аксар окончательно потерял рассудок, трогая пальцами мягкую кожу и шелковые волосы.

Ему казалось, что он держит в руках целый мир! Способный дать ему то, что так хотела темная душа, мучаясь в скитаниях между кошмарами войн и крови. Ничего больше не могло его сдержать, и склонившись к побледневшему лицу, вновь прижался к ее губам, ошарашенно распахивая глаза.

Вместо привычному ему животного поцелуя, Аксар, неожиданно даже для себя, мягко прижался к девичьим губам, пробуя их на вкус как дорогое вино с ярким ароматом смородины и дикой малины. Такое пьют только маленькими глотками, смакую, наслаждаясь моментом, и Аксар опьянел.

Мягко втянув пухлую губу, провел по ней кончиком языка, прислушиваясь к ее дыханию, чуть потянулся вперед, со странным игристым восторгом чувствуя отклик.

Она отвечала!

Робко, смущенно, но открыв глаза, Аксар увидел, как мелко дрожат женские ресницы, а ее голова сама тянется вперед. Эта картинка встала перед ним огромной скалой, выбрасывая из головы все, что ранее волновало. Сейчас его интересовало только то, как далеко она может зайти, и не позволяя отступить, он углубил поцелуй, ловя губами пораженный, но смиренный стон.

Пальцы в ее волосах сжимались, притягивая лицо ближе, и Зверь сходил с ума, пьяно пробуя ее рот вновь и вновь, неуловимо прижимая женское тело к стене все сильнее. Отнимая шанс на спасение, забирая возможность улизнуть.

— Прошу… вас… — прошептала прямо ему в губы, и Аксара вновь прошибло желанием.

Дикой, безудержной страстью владеть ею. Сейчас. Смять, да так сильно, чтобы прониклась его безумием и неожиданным исступлением.

— Прошу вас, не нужно…

Как же по-дурацки разумно прозвучало!

Остановиться сейчас, пока не наломал дров и не испортил все окончательно. Разумно? Да. Заманчиво? Нет! Ему требовалось еще больше ее дыхания, больше взаимности, чтобы проклятие злости сдохло, свернув свои лапки как маленький таракан. Но она была права.

Нужно было отступить.

— Сама.

— Что? — выдохнула, смущенно опуская лицо, не торопясь смотреть ему в глаза, после того, как отвечала на поцелуй.

Аксар хмыкнул.

Она еще совсем девчонка, не смыслящая какая сила скрыта в женских ласках.

— Сама поцелуй, и пойдем.

— Куда?

— Как куда? — наиграно удивился он, искривляя губы в ухмылке. — На свидание. Ты же для этого пришла.

Смотрел на ее лицо, в такой требовательной близости, что видел, как с хрустом ломается стекло целомудрия в радужке темных глаз. Еще мгновение, и она согласится, потянется к его губам испытывая очередной прилив его желания.

Не остывшая от прошлого откровения плоть в брюках, тесно пульсировала, мечтая покинуть пристанище и придавив девчонку посильнее к стене, раздвинуть длинные ноги, и заполнить до упора.