— Действительно? — сказала Сальвия. Она села, забыв о второй порции. — Где именно?

— Они приходят к реке Каз за водой, хотя оба ее берега принадлежат здешней Деморе. — Он пожал плечами. — Похоже, они никогда не напрашиваются на драку, так что мы не отказываем им в выпивке. Иногда мы машем им, и они машут в ответ.

Сальвия осознала важность воды и прав на нее для Казмуни, что имело смысл для жителей пустыни. В нескольких документах упоминалось о «совместном использовании воды» так, словно это был жест доверия или дружбы. Рейнджеры, вероятно, не понимали, насколько дипломатичным было их пособие.

— Как часто ты их видишь? — спросила Сальвия.

— Только весной и в начале лета. В прошлом году и в позапрошлом.

Именно то, что видели эти люди, заставляло короля быть таким скрытным.

— Как они выглядят?

— Они одеваются для пустыни, закрывая все, даже головы, а иногда и лицо, чтобы защититься от ветра и солнца. Они смуглые, как Кимисар, как ваши капитан и сержант. — Мужчина ткнул большим пальцем в сторону Алекса.

Его тон подразумевал вопрос о наследственности Алекса и Эша. Оба унаследовали цвет кожи от своих матерей-аристланок — как и принц Роберт, — но мысли ее спутника явно были заняты чем-то другим, солдатами другого происхождения.

— Тасмет была частью Деморы на протяжении десятилетий, — сказала она. — Его жители больше не кимисары.

— Это вы так говорите, — ответил мужчина. — Но здесь, учишься быть осторожным.

— Осторожным? — Сальвия нахмурилась. Даже выросшая в страхе перед кимисарскими налетчиками — какой бы отдаленной ни была эта угроза в Крессеры, — она никогда не судила о намерениях человека по цвету его кожи, но отношение этого человека подразумевало, что подобные предубеждения были распространены в армии. Поскольку Сальвия видела Алекса только среди тех, кто его знал, ей и в голову не приходило, как часто ему приходится сталкиваться с враждебностью незнакомцев, не говоря уже о других солдатах. Кассек никогда не говорил, какая слабость была у Алекса в детстве, за которой так безжалостно охотились, но теперь она знала.

Эти дети, вероятно, всего лишь имитировали образ мышления, который они наблюдали у взрослых, но с дополнительной долей жестокости. Она была уверена, что если спросит об этом, он скажет, что это не имеет значения. Но это действительно имело значение. Ее пальцы крепче сжали металлическую пластину, когда она подумала о паже, который сражался за всех остальных, когда никто не сражался за него.

— По-моему, это больше похоже на осуждение.

— Это не осуждение, — настаивал солдат. — Это опыт.

То, что он провел, вероятно, половину своей жизни в стычках с Кимисаром в Тасмете, сформировало это опасное отношение, но это не оправдывало его. Сальвия стиснула зубы.

— Интересно, как их опыт общения с предвзятостью, подобной вашей, влияет на их суждения.

— Ну, я…

— И когда кого-то убьют из-за этих суждений, что вы скажете? Что вы не доверяли человеку, назначенному над вами, — королевскому чиновнику, — потому что он не был похож на вас?

Его щеки вспыхнули, когда он уставился в свою тарелку.

— Знаешь, это трудно, когда ты здесь год за годом сражаешься. У тебя появляется привычка смотреть на вещи определенным образом.

И в этом была проблема. Сальвия не думала, что этот человек обязательно был плохим человеком — в конце концов, он не питал таких же автоматических подозрений к Казмуни. Он просто реагировал на то, что всегда знал.

— Большую часть Тасмет было легко убедить присоединиться к заговору семьи Д'Амиран против короны, — тихо сказала она. — Люди там не чувствовали лояльности к Деморе, даже спустя столько времени. Я думаю, у них тоже была привычка смотреть на вещи определенным образом.

— Я не думаю, что боевые действия сейчас тоже сильно помогут, — сказал ее спутник.

— Вероятно, нет. — Вероятно, события были отброшены назад по крайней мере на одно поколение. Вернувшись в Теннегол, Сальвия напишет своей старой работодательнице Дарнессе Роделл, чтобы обсудить способы, которыми она и другие региональные свахи намеревались способствовать выздоровлению после войны. Наверняка у них уже был какой-то план. Может быть, она смогла бы как-то помочь.

— Мы уходим, — сказал Алекс, прерывая ее размышления. Он постоял над ними, нахмурившись, прежде чем отойти. Сальвия задавалась вопросом, как много он услышал.

— Я возьму это для вас, — вежливо сказал мужчина, забирая пустую тарелку из ее рук. Сальвия все еще была голодна, но чувствовала, что их беседа стоит гораздо большего, чем полный желудок.

— Спасибо, — сказала она. — Я не расслышала вашего имени.

— Капрал Дейл Уайлдер, — представился он, протягивая свободную руку.

Она пожала его.

— Я Сальвия Птицеловка.

— Сейчас, Сальвия, — позвал Алекс.

— Иду. — Сальвия вскочила, затем потратила дополнительное время на то, чтобы отряхнуть одежду, чтобы оправиться от боли, вызванной движением. — Я надеюсь увидеть вас снова, — сказала она своему новому другу.