Наверное… возможно… генерал не знал. Да, Ляо Фень часто смеялся над тем, что его, как он выражался, воинственный друг, являлся древнейшим из обитателей Безымянного Мира, но при этом самым наивным.

— Получается то, что я вижу — реально? — внезапно осенило генерала.

— Нет, — улыбнулся мудрец. — сны — лишь сны. Они не реальны… если нет желания сделать явь из сна.

— Но ты, мудрец, сказал, что боги не видят сны.

— Но ты ведь не бог, — напомнил Ляо Фень. — Я слышал, что среди смертных ходит тот, кто иллюзии может претворять в реальность, пусть и ненадолго.

— Дергер говорит, что это один из осколков души Горшечника.

— Так и есть, — тут же подтвердил мудрец. — Знаешь, генерал, мне иногда интересно, сколько надо потратить сил и времени, чтобы сделать из сна — реальность. Сколько боли и гнева должен испытывать человек по отношению к окружающей его действительности, чтобы так рьяно бежать за мечтой.

— Человек? Но…

Генерал замолчал. Боги не видят сны. У них нет никаких альтернатив. А значит если нет альтернатив, то нет и мечты. Боги неизменны в своем постоянстве и потому мир могут менять лишь люди.

А еще… Ляо Фень ведь был богом, но говорил о снах так, словно тоже видел их.

Генерал отвернулся от Кецаля и посмотрел себе под ноги. Если посмотреться, если постараться, если быть очень настойчивым и внимательным, то сквозь иллюзию можно было рассмотреть плывущие под ногами облака, а дальше — земли смертных.

Если генерал хотел что-то отыскать, хотел что-то изменить, то… значит ему больше не стоило искать ответы среди богов, что не знают никаких перемен? Ему надо было отправиться к смертным?

Об этом ему говорил мудрец?

— Безымянный Мир действительно может измениться? — спросил он.

Ляо Фень ответил не сразу.

— Если бы человек знал, что его мечта обязательно исполнится, он бы всегда её откладывал и так к ней никогда и не пришел. Только мысль о том, что он может не успеть до того, как за ним явится смерть, заставляет его двигаться вперед.

Генерал окинул взглядом простую поляну посреди высоких деревьев. Таков был дворец Ляо Феня — небольшая опушка, тонущая в высокой траве, напоминающей изумрудное озеро.

Генералу всегда здесь нравилось, но, может быть, он бы хотел, чтобы это изумрудное озеро когда-нибудь превратилось в море. Но не без деревьев. Они напоминали ему о прошлом. Так что, может, в этом море росло бы дерево… и, наверное, еще нужно где-то сидеть. Может… камень?

— Я не прощаюсь, воин, — произнес Ляо Фень. — Мы еще встретимся, и я спрошу у тебя, что за сны ты видишь.

Но генерал лишь покачал головой.

— Прощай, друг мой, — ответил он и отправился назад, в сторону Императорского Города. Перед отбытием он собирался забрать то, что его по праву.

Воин исчез, а мудрец поднял взгляд к вселенной и улыбнулся реющей птице Кецаль.

— Приглядывай за ним, друг мой. Он не обойдется без твоей помощи.

Кецаль пропел песню и полетел в ту же сторону, куда только что отправился генерал.

* * *

—… ну вот, собственно, поэтому Парад Демонов так и называется, — Хельмер смачно рыгнул и заглянул на дно опустевшего бочонка, а затем с подозрением глянул на массирующего виски Хаджара. — И почему мне кажется, что ты меня сейчас не слушал?

Демону не казалось. Из-за очередного приступа последние несколько часов все, что слышал генерал — удары набатного колокола внутри черепной коробки.

— Ну, придется, значит, все повторить.

— Потом, — проскрипел сухим голосом Хаджар. — мы уже пришли.

Глава 1849

Хаджар стоял у ворот того, что, наверное, должно было считаться входом во внутренний двор дома-секты-клана-школы… за ширмой множества названий во всех уголках Безымянного Мира скрывалась единственная суть — объединение людей, сошедшихся вместе благодаря общей цели.

Но здесь, в Стране Бессмертных, дух захватывало от размахов и богатства убранства. Ворота, сложенные из белоснежных камней, с нанесенными на них рунами и письменами, излучавшими столь глубокие мистерии, что их хватило бы, чтобы смертный осознал начальную стадию Королевства.

У козырька ворот в воздухе парила вывеска с названием «Танец Луны», а рядом с ней мерцала та самая луна. И не просто мираж или пустое наваждение, созданное чьей-то магией, а словно действительно миниатюрная луна.