Даже такие тайные уголки, как страна севера не избежала участи быть поглощенной бесконечной враждой на почве даже не то, что ограниченных ресурсов, что еще можно было бы понять, а просто человеческой глупости.

— Д-да, — запнувшись, согласился старик-юноша в глазах которого блеснул недобрый блеск, а губы растянулись в понимающей улыбке. — Ты совершенно прав, ученик. Стела действительно была сильно повреждена мощнейшими ударами испытуемых, так что, Хаджар Дархан, я не могу засчитать для вас первое испытание.

Генерал лишь развел руками и повернулся к подиуму. Слегка склонив голову, он спокойно произнес:

— Я готов пройти любое иное испытание, которое вы назначите.

С трона приподнялся маг.

— Возможно… — начал было он, но его снова перебил все тот же Арсарэл.

— Возможно, — подхватил он слова мага. — стела Рассветного Камня так же немного выдохлась, учитывая, насколько сильны были защитные техники претендентов и сколько энергии пришлось потратить для атаки по ним. Так что и она не сможет объективно оценить тернита.

Юный бессмертный и старик-юноша обменялись взглядами, после чего улыбка, на лице последнего, стала еще шире, а его сухие, узловатые пальцы невольно смяли поручительную грамоту. Хаджар предполагал, что что-то подобное могло произойти, но, все же, не оставлял надежд на благоразумие.

Дома страны бессмертных, как и любые подобные им организации в остальном Безымянно Мире, постоянно соперничали друг с другом. И раз уж в данный момент дому Танцующей Луны подвернулась удачная возможность «поставить на место» Золотые Небеса, то… То Хаджар даже не сомневался, что это формулировка «поставить на место» в данный момент прочно засела в голове юноши-старика.

Иначе как еще объяснить, что он едва заметно кивнул Арсарэлу и, пока молодой бессмертный поднимался на плац, обратился к Хаджару.

— Ученик моего дома прав, — он буквально шипел довольным лисом, решившим, что загнал добычу в ловушку. — в данный момент мы не можем обычными средствами проверить ваши возможности, достопочтенный тернит.

«Достопочтенный»… насколько Хаджар помнил слова Тени мечника в Черных Горах Балуима, то в стране бессмертных было принято обращение «мудрейший» или «достойнейший», а все остальные считались не то, чтобы уничижительными, а намекающими на несостоятельность бессмертного. Что-то вроде легкой аллюзии на тот факт, что в регионе смертных обращались, как раз таки, «достопочтенный». Мол — если я к тебе так обратился, то считаю тебя смертным.

Для Хаджара прозвучавшее оставалось не более, чем констатацией факта. Он ведь действительно — смертный. А вот для прочих бессмертных — едва ли не оскорбление.

И, разумеется, старик-юноша вовсе не мерил его меркой «тернитов», а судил по своему плечу. Если для него «достопочтенный» сродни оскорблению, то и для остальных тоже.

Хаджар же…

Он посмотрел на поднимавшегося на плац Арсарэла, которому не было и тридцати. По сравнению с генералом, прожившим на нескончаемой войне не один век, бессмертный был даже не ребенок, а младенец, возомнивший себя гигантом.

Но самое удивительное, что когда Хаджар смотрел на лица остальных бессмертных, разменявших не одну эпоху и, даже на старика-юношу и тех, кто находился за его спиной на подиуме, то каким-то странным образом генерал испытывал те же ощущения.

Словно он находился не посреди древних сущностей, которые могли застать времена, когда лишь зарождались человеческие империи региона Белого Дракона, а среди несмышленых детей. Верещащих, кричащих и неоправданно жестоких в своих почти животных порывах и жажды чужой крови.

Странное чувство. Незнакомое. И от того должное быть чуждым, но Хаджару оно, напротив, показалось знакомым. Будто уже когда-то он стоял так же среди существ, пронзавших своей историей само время и видел в них лишь детей, не помнивших как зажигались звезды и…

Голова…

Только не сейчас…

* * *

Генерал вздрогнул.

— Опять? — прозвучал легкий, мелодичный голос.

Он едва заметно кивнул, надеясь, что другие боги, собравшиеся за столами пира по случаю победы над существами Грани и запечатыванию Врат этого не заметили.

— Тебе стоит обратиться к Ляо Феню, — повторил голос. — он не только мудрейший из богов, но и разбирается во врачевании. Наверное — даже лучше Ташеша, бога целительского искусства и милости.

— Наверное, — процедил генерал, стараясь унять набатный колокол, звенящий в голове.

С того момента, как он побывал за вратами, его голова то и дело звенела от боли. В такие моменты ему часто казалось, что он видит какие-то видения.

Видения, которых попросту не могло существовать. Не могло, потому что он ведь никогда не ходил среди смертных, у него не было отца и матери, он не растил маленького котенка, не имел счастья дружить с собственным братом и…