Где-то на восьмом Эльвар пошатнулся, а на девятом едва не выронил оружие из рук, но стоило только адепту дать слабину, как стела тут же потухла.

— Девять кругов в защите! — воскликнул старик-юноша. — Проходите на противоположную часть двора, достойный Эльвар. Там вас ждут пища и напитки. И, думаю, с такими результатами вы можете быть спокойны за свое место в экспедиции.

Тяжело дышащий урожденный бессмертный поклонился, после чего сошел со сцены и уселся на одно из двадцати кресел. Тут же к нему подскочили слуги с подносами, на которых покоились всевозможные яства и кувшины с напитками.

— Кто следующий?

Вперед вышла дева с двумя короткими жезлами-дубинками.

— Артафа, — представилась она. — Дом Сияния Тха. Третий ранг.

— Как и всегда, Сияние Тха привело сюда не меньше шести бойцов, — послышался шепот поодаль от генерала.

— Все знают, что они взращивают новое поколение, чтобы побороться за место в числе сильнейших домов.

Что там говорил генерал об отличиях страны бессмертных от остального смертного мира? Ах да — то, что их не было.

Дева с волосами, цвета речного ила, поднялась и призвала свое Правило. Оно в чем-то напоминало то же, что недавно демонстрировал Эльвар, только в её случае сияние было куда темнее и не такое плотное.

В итоге она продемонстрировала всего четыре круга в атаке и шесть кругов в защите, но и её отправили на те же кресла, что и урожденного бессмертного.

Если Хаджар правильно понял метод отбора, то первые двадцать участников в любом случае попадали в числе «избранных», вот только затем, при каждом новом испытуемом, если у последнего результат оказывался лучше самого слабого из двадцатки, то их попросту меняли местами.

Лучший результат оказывался на кресле, а худший — за порогом.

Так, собственно, все и оказалось.

Потянулись вереницы испытуемых. Один за другим, представляя дома, они поднимались на сцену, где демонстрировали два фундаментальных аспекта воина — способность нападать и способность защищаться.

Кстати, среди них оказалось и несколько магов. Оба из дома Тайн Грани (от названия генерал слегка дернулся), причем что один, что второй, продемонстрировали лучший, на данный момент, результат. Девять рунических кругов в атаке и тринадцать в защите.

Но, что было сходу понятно любому более менее опытному воину, данное испытание отображало лишь часть умений и не более того. В обычной ситуации у мага вряд ли бы нашлось столько времени, чтобы подготовить свои уловки, трюки и прочие, не менее бесчестные, заклинания.

Вскоре все двадцать кресел заполнились и догадка Хаджара о том, как именно проходил отбор, подтвердилась. Когда на сцену поднялся местный — из Танцующей Луны и продемонстрировал пять кругов в атаке и семь в защите, то…

Оказалось, что на креслах находилось сразу трое с такими же результатами.

— Что же, — взмахнул руками не скрывающий своего удовольствия юноша-старик. — кажется, у нас намечается небольшое сражение.

Небольшим, по итогу, Хаджар бы не стал его называть, поскольку во вспышках Правил, среди всполохов техник и лязга стали, одного уносили на носилках, а двух других латали лекари. Мечник же, из Танцующей Луны, спокойно уселся на кресла.

Что же, с таким подходом, испытание становились пусть и немногим, но более объективным и, что важно, совершенно в духе мира боевых искусств.

Лишь сильные вольны распоряжаться своей судьбой.

Почему-то, чем старше становился Хаджар, тем все отчетливее и яснее ощущал то, с какой глубокой душевной яростью ему претил данный тезис.

Но, так или иначе, вскоре плац оказался покрыт кровью тех, кто не смог отстоять в бою свое место в экспедиции, а Хаджар насчитал порядка десяти обладателей второго ранга и двух — первого.

— Арсарэл, — представился среднего роста и такой же невзрачной комплекции молодец. — Дом Танцующей Луны. Первый ранг, урожденный бессмертный.

Являясь предпоследним из соискателей на место в экспедицию, он встретил шквал шепотков с той стороны плаца и вал одобрительных взглядов с подиума, включая старика-юноши у трибуны.

Юноша поднялся и, не вынимая меча из ножен, занес над рукоятью ладонь. Позади его спины вспыхнула луна, а затем даже взгляду Хаджара пришлось напрячься, чтобы уловить молниеносные движения мечника.

Он выхватил меч, нанес удар и убрал клинок в ножны так быстро, что в воздухе остались десятки остаточных изображений, запечатлевших отдельные движения. Как если бы кто-то написал картину, в которой попытался передать все красоту искусства, которым владел фехтовальщик.