– Вера, – вздохнула женщина.

– Странное имя… Не для человека. Вера – это, ну, вера в судьбу, вера в удачу, вера в богов…

– Нормальное имя, – улыбнулась женщина. – Значит, мне к мужу не возвращаться?

– Здесь будешь – при мне, – взглянув в глаза женщины, решил Владимир и сильно сжал её руку в своей.

– Дочку жалко, – вздохнула женщина и притянула Владимира к своей обнаженной груди.

– Возьмёшь с собой, но шобы я её не видел, – разрешил Владимир, тиская её груди.

– Другое дело, – согласилась женщина, искоса загадочно взглянув на князя.

Вскоре послышался дробный топот копыт. К Владимиру спешил Добрыня с развевающейся на ветру бородой. Конь с воеводой бережливо перескакивал через влюбленные парочки. Парочки не обращали никакого внимания на опасность и продолжали заниматься своими делами.

– Всё, Вовка, отправил. Парни толковые монашек возьмут.

– Каких монашек? Мне эта… Наместник нужен, – ответил князь, отрываясь от женщины. Вера приподнялась и подтянула на себя плащ.

– Приволокут… Я сказал, шобы волокли всех, хто монашек обижал. Всех приволокут.

– Ладно, теперь слухай… Пойдёшь, Добрыня, к Домне, человек он сведущий в таких делах – напишет послание и, как обычно, дружиннику какому привязать к стреле, стрелу запустить в город.

– Люди, – выпростав из-под плаща руки и воздев их к небу, воскликнула женщина, – посмотрите на них! Ворота, ворота открыты, население в кустах поражение уже столько дней празднует, а он стрелу запускает! И кто её там подберёт? Твои пьяные вояки, если слезут с наших девок? – только тут она заметила, как колышутся на свободе её груди. Она поддернула к себе плащ с плеча Владимира и невозмутимо прикрыла их под хмурыми взглядами мужчин.

– Не, ты глянь на неё! – ошарашенно показав на женщину, обратился Владимир к Добрыне. – Так и нарывается на взбучку!

– Нехорошо… – покивал в знак согласия с князем Добрыня. – Нехорошо…

– И што ж ты нам, глупая башка, посоветуешь? – отвесив ей ещё один подзатыльник, спросил у женщины Владимир.

– Чё дерёшься-то… – явно приготовившись к истерике, произнесла женщина и всхлипнула.

– Тихо! – заметив вскипающие родники слёз в глазах собеседницы, приказал Владимир. – Тихо! Где этот ваш…

– Епископ?

– Ну, да, – хмыкнул Владимир.

– В своём доме, возле собора… – приглаживая руками растрёпанные волосы, подсказала женщина.

– Добрыня, наведи порядок в дружинах и в город! Я пока с малой дружиной здесь тебя покараулю. Давай, ступай! – махнул рукой в сторону города Владимир и принялся приводить себя в порядок.

– Дак это… – в великом смущении развел руками Добрыня.

– Чё эт те не понятно? – рассерженно рявкнул Владимир на воеводу.

– Дак эт… эт… как же без грамот каких аль… печатей всяких?

– Ты чё, мне уж не доверяешь?

– Доверяю, Вовка, но сам посуди… – помолчав от непонятного для себя смущения, выдавил из себя воевода. – Война как… Как законно-то шобы вышло…

– Законно, незаконно… – оборвал его Владимир. – Сечи не будет? Да и плевать… Не будет… Просто примай город.

Добрыня пожал плечами и поплелся на своей лошадке исполнять приказ. Вскоре понукаемые сотниками к городским воротам потекли ручейками отряды дружинников. Торговцы у ворот ненадолго посторонились, потом стали лаяться с командирами, если те пытались оградить подчиненных от покупки товаров. Также человеческими реками они разошлись по улицам города, постепенно заполняя дома и строения. Вскоре улицы опустели, а отовсюду из домов стал разноситься над городом весёлый гвалт и запахи еды и угощений. Какое-то время спустя к шатру Владимира прискакал гонец от Добрыни:

– Княже, айда в город! Там столы накрывают!

Владимир приосанился, повел плечами, отобрал у женщины алый плащ и накинул его на себя. Оглядев спереди и сзади смелую, но уж слишком нагую женщину, нахмурился и приказал:

– В шатёр! Прикройся чем-нибудь, а то в соблазн норовишь ввести воинов. Найдёшь, чем прикрыться, – и, взглянув ещё раз на голую женщину со спины, тут же скрывшуюся за пологом шатра, довольно хмыкнул: – Хороша-а! Искусница-мастерица ночная.

Город встретил Владимира неразберихой и сутолокой, свойственной смене власти. Славяне помоложе гонялись по улицам и переулкам за девками. Люди (и не только славяне) постарше с запасом пустых котомок за плечами бродили по городу, заглядывая во все уголки в поисках наживы. Владимир проехал к дому епископа, там его ожидала толпа горожан и воеводы. Нестройный гул толпы затих, со ступенек перед домом спустились воеводы и помогли князю сойти с лошадки. Из толпы выделился епископ в омофоре с митрой на голове, который, подойдя к Владимиру, протянул одну руку для лобызания, а другой попытался его осенить позолоченным крестом. Владимир, не задумываясь, легко принял его на обычный приём рукопашного боя и грохнул владыку спиной оземь.

Только после объяснений Путяты и людей из свиты епископа Владимир понял, что немного ошибся в его намерениях. С ушибленной спиной клирики унесли старика на руках в его покои, так же шустро по лестнице обратно спустился один из священников, подобрал митру, слетевшую с головы епископа, и тут же приподняв полы рясы, прыжками через ступеньки вернулся в дом. А Владимир, смущаясь, повернулся к Добрыне и негромко спросил:

– И… ихде тут столы?

– Да вона… – показал рукой Добрыня на калитку двора у дома епископа. Двор располагался между домом и невысокой церковью куполом, покрытым разноцветными изразцами. Князь первым вошел во двор, посреди которого в два ряда были расставлены длинные столы, заставленные непривычными блюдами и вазами с кувшинами. Владимира усадили в центре спиной к дому, и он, оказавшись лицом к церкви, стал внимательно её рассматривать. Обед продолжался долго. За столами вперемежку со славянами сидели знатные люди города и несколько клириков в монашеском облачении. Разговаривали немного, больше приглядывались друг к другу. И лишь когда зажгли десятки факелов на стене дома и между деревьями во дворе, Владимир поднялся и, несмотря на уговоры, сел на лошадку и направился к своему шатру.