– Да, им пришлось делать у вас документы. И, наверное, ты права. Она могла взять любую фамилию. Только княгиня Дежнева никогда не опустилась бы до того, чтобы жить под чужой фамилией. А любить собственную внучку ей это нисколько не мешало.

– Да, они и с мамой хорошо жили! – согласилась я.

– Значит, Наташа Костю любила, иначе тётка её бы не приняла, – помрачнел Виктор Алексеевич. – Можно, я поднимусь и посмотрю на неё одним глазком?

Мы переглянулись с мужем и пожали плечами:

– Конечно, можно!

Он встал с тяжёлым вздохом и направился вверх по лестнице. Мы же вначале просто проводили его взглядом. Ох, какое любопытство меня снедало, кто бы знал! У Антона, как оказалось, чувство было не менее сильное. Он хитро на меня посмотрел и задумчиво произнёс:

– Наташа хоть и моя одноклассница, но для женщины это уже много лет, – я фыркнула, но постаралась удержать серьёзное лицо, гадая, к чему он ведёт. – Виктор Алексеевич еще старше. Как бы чего с ними от волнения не произошло. Надо бы проверить!

– А у тебя жучков в той комнате не стоит? – с надеждой уточнила я.

– Нет, – он развёл руками. – В собственном доме я ни за кем следить не собирался.

– Тогда нужно просто подняться и подслушать, – предложила я. А муж горячо меня поддержал. И мы на цыпочках поднялись наверх и припали ухом к двери.

Слава богу, скандала не было. Но и мама явно уже не спала. Она лишь всхлипывала, повторяя:

– Витя, Витенька!

– Наташа, любовь моя! – вторил ей голос отца. Затем наступила тишина. И лишь появились звуки, подозрительно напоминающие звуки поцелуев. Мы переглянулись и кивнули друг другу, понимая, что дальше подслушивать уже нехорошо. Разочарованно вздохнув (любопытство плакало), мы спустились обратно в холл.

– Похоже, там всё хорошо или даже отлично! – предположил Ягр через полчаса, когда ни отец, ни мама не появились. – Пойдём, Анна, любовь моя, и нам пора получать свою порцию любви и ласки!

***

А через три дня родителей пригласили официально в императорский дворец. Честно говоря, я волновалась. Что могло понадобиться от них Анне Константиновне?

– Аннушка, не волнуйся! – пытался успокоить меня муж. – Если что, за мной стоит целая армия ликанитов. – Мы пойдём и вырвем твоих родителей из лап императрицы.

Только меня такая перспектива совсем не успокаивала, я нервно ходила из угла в угол. Они вернулись через пять часов, которые показались мне адом. Мама была бледная и нервно заламывала руки. Отец, наоборот, покраснел и всё время поправлял шейный платок. На наш немой вопрос он также молча положил перед нами пергаментный свиток, на котором красными чернилами был написано следующее:

– Я, Императрица Всея Руси Анна Константиновна, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, отрекаюсь от престола в пользу моего единокровного брата князя Виктора Стрешнева.

Объясняю это тем, что уже стара, слаба здоровьем и не смогу родить наследника. Виктор же крепкий, здоровый мужчина. Его дочь замужем за великим князем ликанитской общины. Они как минимум смогут подарить нашей великой родине полноценного наследника престола.

– И что это означает? – потрясённо уточнила я. Ещё меня очень волновал вопрос, ликанитская община – это много или мало?

Занавес приоткрыл Антон своим вопросом:

– Виктор Алексеевич, вы же понимаете, что наш с Анной сын будет наследником моего государства и не сможет править Россией. Наша община несколько меньше, но не менее значима в мировом рейтинге.

Это что же получается, я стала практически великой княжной российской и великой княжной ликанитской, или как там они называются?

Отец поправил шейный платок, словно он был не платком, а натуральной удавкой, и как-то жалобно посмотрел на Наталью Алексеевну.

– Наташ, хватит смущаться, придётся тебе ещё наследника рожать!

Мама нервно вздрогнула, вздохнула и посмотрела на нас:

– Витя, я должна объяснить детям своё поведение! Иначе не могу!

Мы переглянулись и пожали плечами. Мне в общем-то было всё понятно. Разве женщина не может любить сразу двоих? Но маме нужно было внести ясность в этот вопрос.

– Аннушка, не подумай, я не такая! – жалобно проговорила она. А отец с лёгкой улыбкой закатил глаза в потолок. У него, похоже, сомнений на эту тему не было. – Я всю жизнь любила только твоего отца! А в отношении Костика…