Шрифт:
корона пиптской династии, подтверждающая права на всевластие Вавилона — украдена…
Имя
Шлюп причалил к острову Сан-Сереро, где из остатков древних металлических кораблей образовался город — Бланка. На самой высокой трубе ржавого судна, развевался флаг города, он же герб короля пиратов. Завидев его — Вайолка фыркнула. У неё наблюдалась ярко выраженная аллергия на чёрную эмблему коронованного черепа. Энрике Белоснежного, капитан «Бестии», мило прозвала — Белоснежкой.
— Ни стиля, ни вкуса, — ворчала она.
Флаг Бестии же украшался рыжеволосым черепом. На месте губ сияла красная помада.
Судно с трудом пришвартовалось в пиратской гавани. Корабли всех мастей, стояли на якоре в этом порту.
Нелли вышла самостоятельно, но прихрамывая.
— А ты быстро встала на ноги, даже слишком, — заметила Вайолка.
На её плече радостно пищала белочка, грызя очередной орешек.
— Волчья кровь, — заметил боцман Карлос.
— Волчья кг'овь!? Сущий вздог' — это антинаучное заявление!
Неожиданно появившийся Луи, в спешке покидал судно. Жак едва поспевал за хозяином.
— Я больше не могу находиться на этом чёг'товом ког'абле, — заявил его светлость — Без обид, мисс Вайолька, но плавание в мог'е не моё пг'извание. Я не могу находиться в таких огг'аниченных условиях без пег'едвижения!
— Каждому своё — ухмыльнулась рыжая цыганка.
— О, как я г'ад ступать на твег'дый земля! — раскинул своими костлявыми руками герцог — А тепег'ь, дамы! Желаю вам всего наилучшего!
Его светлость отвесил один из своих аристократических поклонов. Поцеловав ручки дамам — удалился. Раб поспешил вослед господину. Вскоре оба растворились в толпе снующих матросов.
Кочевница оглянулась на капитана. Солнце сделало волосы Вайолки кроваво-красным — своеобразный нимб. Но эта стерва не была святошей. Нелли, уже готовилась уйти.
— Эй, туристка! — окликнула капитан.
— Что? — ордынка была готова к очередной порции яда.
— Была рада с тобой поскандалить, — улыбнулась рыжая — Иногда так не хватает хорошей женской ссоры. С мужчинами не так интересно, особенно, когда они в подчинении.
Крылатый грызун покончил с обедом и принялся лазать по рубашке хозяйки. Видимо белка тоже оценила превосходство женской шумной компании.
— Ты знаешь, — призналась Нелли — Мне тоже понравилось.
— Если будешь возвращаться на материк — доставлю тебя за хорошенький скандал.
— Я могу и неплохую трёпку задать.
— Не сомневаюсь, но и я хорошо дерусь, амиго.
— Скоро проверим — подмигнула ордынка.
И женщины в приподнятом настроении, разошлись по своим делам.
Нелли прекрасно понимала, что шаман не будет жить в городе. Она много слышала о нём в детстве. С радостью покинув пиратскую клоаку во всех смыслах, кочевница ушла в глушь.
Погода радовала ясным солнцем. Голодные чайки, горланили изо всех сил. Найти отшельника-ордынца трудно, если он спрятался. Сложно, но возможно.
Охотница поднялась на гору, чтобы осмотреть местность. Остров оказался клочком земли посреди солёных вод. Зелёные, как изумруд джунгли, покрывали большую его часть. Обрамлялся этот камень жёлтой каёмкой песка на границе с морем. Нелли обрадовалась. Поиски не займут много времени.
Она разглядела небольшое озерцо, а значит где-то рядом должен быть старец. Она отправилась к этой пресной воде. Спускалась, всё ещё хромая: спину беспокоила ноющая боль от заживающей раны. Кочевница заметила, что птицы перестали петь и насторожилась. Вокруг наступила тишина. Далёкий шум волн, едва слышался в непроходимых дебрях.
— Налзари, чему тебя учили родители, а? — послышался хриплый тон — Разве ты разучилась охотиться?
— Нет, я…
Нелли не успела оправдаться. Шаман вышел из укрытия в кустах и прошёл мимо. Охотница поковыляла за ним. Рядом объявился большой старый волк. Его шкура облысела, а взгляд потускнел. Он накинулся на ордынку. Ласками и облизыванием доказав, что в отличии от хозяина был рад её увидеть.
— Фе, — выдавил Сивый, когда увидел всплеск радости.
Троица набрела на старую лачугу, которая отдалённо напоминала ордынский шатёр. Старик скрывался. Одежду, тем не менее оставил прежнюю. Он носил шкуры и вооружался бородатым топориком.
Он зашёл внутрь, но гостью не пригласил. Нельзя входить к ордынцам по своему желанию — это противоречило закону. Волк остался снаружи. Четырёхлапый твёрдо решил остаться с Нелли. Шаман лишь вновь сказал своё — “фе”.
Следующие три дня, ордынка провела на улице. Сивый выходил только на прогулку. Она везде неуклонно следовала за ним. Ночью её грел волк, оказавшийся более гостеприимным, чем хозяин. Днём даже играл с ней. Наконец в сумерках третьей ночи Сивый психанул: