– Тема моей работы Великие порталы, – быстро добавил Леонард, увидев, как я мрачнею.

– И что же такого революционно-нового вам удалось узнать про Великие порталы? – без особой надежды на хорошие новости спросила я.

– Я исследовал прецедент гибели Олковса и его команды. Искал доказательства, что взрыв в его лаборатории был не случайным.

Э. Олковс разработал Большую Портальную Теорему, легшую в основу строительства Великих порталов, а также руководил самим строительством. Считается, что он был уроженцем нашего мира, ведь именно у нас магия встречалась с инженерными технологиями.

К сожалению, великий ученый погиб в результате взрыва от какого-то эксперимента в его лаборатории. Естественно, взрыв уничтожил все записи, а оставшиеся содержали недостаточно данных, чтобы продолжить строительство и работу. Поэтому система порталов осталась не достроена, а уничтожение мира Огня еще больше усложнило сообщение между мирами.

– Нашли? – обреченно спросила я, размышляя, как этого писаку с такими-то регалиями пустили во дворец.

– Нашел.

– И что будет с этими знаниями дальше?

Журналист равнодушно пожал плечами:

– Наверное, положат в какой-нибудь архив.

– Вам не интересно?

– Совершенно. Это был просто личностный вызов моему профессиональному мастерству.

– Примите мои искренние поздравления с заслуженной наградой, – улыбнулась я, мысленно планируя головомойку Кириону. Это ж надо было пропустить такого таракана в родной дом!

– Натаниэль? – обратилась я к музыканту. – Надеюсь, вы не заскучали?

– Что вы, Ваше Высочество. Разве можно заскучать в вашей компании?

– Льстец, – оскалилась я.

– Отнюдь! – горячо возразил он.

– Льстец, – повторила я, уже менее агрессивно скалясь.

– Вы несправедливы, Ваше Высочество, – горестно вздохнул музыкант.

– Неправда, наследные принцессы не могут быть несправедливы, – хмыкнул Рейнард, и мне захотелось стукнуть его с утроенной силой. Сдержалась с трудом.

– Натаниэль, прошу.

Ну не тяни волка за хвост, парень. Я между прочим не сплю уже вторые сутки, с трудом изображаю крайнюю заинтересованность и испытываю нестерпимое желание удавить уважаемого лорда, развалившегося рядом.

Музыкант выдержал поистине театральную паузу и, вскинув голову, пафосно заявил:

– Я не боюсь общественного мнения, Ваше Высочество.

– Совсем? – искренне удивилась я, не до конца понимая, к чему он клонит.

– И я никогда бы не осудил вас за ночные прогулки с другим мужчиной.

Присутствующие удивительно синхронно и нервно вздохнули. Я так широко улыбнулась, аж оскалилась. Сплетничают они, значит, у меня за спиной…

– Господа, а остальные, значит, осудили бы?

Господа молчали, кто-то смотрел с вызовом, кто-то отводил взгляд. На Вальтера я не собиралась смотреть, но тот сам подал голос:

– Парень, ты вроде имеешь амбиции стать мужем будущей королевы. А наличие мозгов с навыком следить за языком эта непыльная должность требует по умолчанию, – раздраженно произнёс Марлоу.

Думается мне, Натаниэль хотел попытаться парировать этот выпад. Даже в лице переменился, и воздуха в грудь набрал.

А я так вообще раскалилась от желания высказать присутствующим все, что я них думаю! И вышибить сразу половину из отбора!

Но нас прервали.

Очень нетвердой походкой в гостиную зашел Кирион.

– Привет, сестрица! – широко улыбнулся старший брат. – Чем занимаетесь?

– Провожу отбор, – процедила я, наблюдая, как первый принц таскает со стола остатки обеденных закусок.

– По ораторскому искусству что ли? – хохотнул Кир.

– Типа того.

– Не, сестренка, ты не с той стороны к вопросу подходишь, – с набитым ртом заявил пьяный архимаг. – Хочешь совет от старшего братика?

Я откинулась в кресле и обреченно вдохнула:

– Валяй.

А в следующее мгновение все пришло в движение.

Кирион выпустил лезвие на тонкой цепи, целясь точно мне в горло. И в теории имел неплохие шансы меня убить.

Рейнард среагировал и начал разворачивать магический щит. Но не успевал.

Вальтер кинулся на Кириона с формирующимся в руке мечом. И тоже не успевал.

Грегор потянулся в сапог за метательным кинжалом, совершенно бесполезным против архимага.

И только один человек в этой комнате сделал то единственное, что можно было сделать в подобной ситуации.