Обычно физические упражнения помогали разгрузить голову. Но определенно не сегодня. Делая разогревающие упражнения, я то и дело прокручивала вчера в голове выходку Кириона, вспоминая и запоминая каждого, кто попытался что-то предпринять.

Аскольд, конечно, впечатлил больше всех. Но он не гвардеец, чтобы закрывать меня своей грудью, и мне отчаянно хотелось докопаться до сути. Что двигало парнем?

А начав нарезать круги на беговой тропинке, я думала о том, кто же может так лихо раскачивать экономику. Неужто оппозиция вконец обнаглела? И ведь пока за руку не поймаешь, ничего с ними не сделать. Будут вопить во все матюгальники, что нарушают права и свободы честных граждан.

Разозлившись на весь мир окончательно, я полезла в полосу препятствий. Это, конечно, должно было быть несложно, но отсутствие какой-либо нагрузки за последние пару лет сказалось. Я уже давно не поднимала ничего тяжелее пачки прошений, а из магии использовала только усиление скелета, перелезая через дворцовый забор.

Собственно, где-то посередине пересеченной местности, лежащей в непросохшей после ночного дождя грязи, меня и застал человек, которого я хотела видеть последним в этом мире.

Вообще во всех мирах.

– Привет… – растерянно поздоровался Рейнард.

Он только что спрыгнул с бревенчатой стены, обрызгав поэтично валяющуюся меня свежей грязью.

– Ага, – ответила я, рассматривая светлеющее небо.

– Что ты тут делаешь? – спросил Рейнард.

– Могу спросить тебя о том же, – я заложила руки под голову, продолжая пялиться вверх.

– Даян сказал, здесь можно потренироваться.

– А тебе это зачем? Ты же и так в неплохой форме.

– Неплохой, но недостаточной.

Я скосила глаза на парня:

– Недостаточной для чего?

– Чтобы защитить тебя, – серые глаза слабо вспыхнули, выдавая эмоции.

Момент, конечно, пафосный, но не с этим человеком. Я расхохоталась:

– От кого? От Кириона? Он вырос на Фронтире, у него извращенное чувство юмора.

– Я хочу защитить тебя ото всех. И, думаю, ты понимаешь, что большинство твоих женишков здесь не с самыми чистоплотными намерениями.

Ругаться лежа было неудобно, пришлось сесть с неприятным чавкающим звуком грязи.

– А ты, значит, с чистоплотными намерениями? – искренне удивилась я.

– Естественно, – раздраженно отозвался Рейнард.

Настроение было скверное, свидетелей беседы никаких, так что я решила спросить в лоб:

– Вот скажи тогда, что ж мешало тебе за годы совместной учебы заявить о своих… намерениях?

– Ты была… – парень запнулся.

– Только не надо рассказывать, что я была с Франклином, и это мешало, – фыркнула я.

– Нет. Просто твоё вроде как инкогнито…

– Ты же первый догадался. И от членовредительства тебя это не сильно останавливало.

Меня и правда отправили в Железную академию под чужим именем. Идея бы отца, он рассчитывал, что так у меня получится быть ближе к народу. В целом, оказался прав. И до посвящения в стихию никто не мог доказать мою принадлежность к королевскому роду, а догадки к делу не пришьёшь.

– Да нет, – Рейнард поморщился, – просто… – он как-то вздохнул, набирая воздух, и выдал: – Просто ты была такая омерзительно задиристая.

Что?

Что-о-о?!

Я мгновенно подскочила на ноги:

– Я задиристая?! Да ты себя вообще в зеркале видел, высокомерный засранец?!

– Высокомерный?! – Рейнард угрожающе навис надо мной, морально давя широким разворотом плеч и внушительным ростом. – Кто бы говорил, золотая наша девочка, паршиво старающаяся скрыть свою черно-золотую кровь!

– Имела полное право! – рявкнула я, запрокинув голову, чтобы заглянуть в его наглючие глазенки.

– Паршиво имела! – прошипел парень.

Я открыла рот, чтобы ответить, где вообще его место в пищевой цепочке, как этот гад…

Этот гад…

Этот гад меня поцеловал!!!

За все те годы, что мы были знакомы, мы ненавидели друг друга искренне, дрались всегда отчаянно, и ни разу никто не позволял себе ни сального взгляда, ни пошлого намека. Это была практически первосортная ненависть, аристократическая и благородная. Выливающаяся, правда, в сломанные кости и пробитые стены, нервный тик ректора и внушительные такие счета за разруху, которые мы всегда гордо делили пополам.

И вот сейчас мы стояли посреди полосы препятствий, перемазанные грязью и глиной и… целовались! Надо сказать, что целовался этот парень потрясающе. Это вам не трепетный Франклин, Рейнард явно знал, что делать и вообще, кто здесь доминирует.