Шрифт:
И вот уже более полутора лет неумолимый секретарь укома, несмотря на неоднократные просьбы, не разрешает повесить портрет обратно.
В полном смысле слова - не человек, а камень.
– Товарищ секретарь, разрешите повесить портрет товарища Коровкина!
– Нельзя.
– Почему же нельзя?
– Нельзя потому, что товарищ Коровкин жив.
– И очень хорошо, что жив. Пусть еще сто лет живет на пользу республике.
– Не возражаю. Пусть живет.
– А портрет?
– А портрет - нельзя.
– Почему же все-таки нельзя?
– Нельзя. Не полагается.
– Чудак вы человек. Посудите сами. Взываю, товарищ, к вашей логике: создал товарищ Коровкин в самых неблагоприятных условиях школу фабзавуча или не создал?
– Создал.
– Так, хорошо. Героический это поступок или не героический, если принять во внимание обстановку, при которой была создана школа?
– Героический.
– Так-с. Значит, товарищ Коровкин герой?
– Герой.
– Ладно. Теперь дальше. Подал товарищ Коровкин пример личной энергии и мужества в деле выпуска более трехсот вагонов и нескольких паровозов при проведении в жизнь выброшенного им лозунга "Ремонт паровозов и вагонов силами профактива"? И если подал, то является ли это примером героического поступка?
– Является.
– Значит, Коровкин опять выходит героем?
– Выходит, что герой.
– Так. А клуб Коровкин построил?
– Построил.
– Хороший клуб построил Коровкин?
– Очень хороший.
– Принес ли этим Коровкян пользу рабочему классу?
– Принес.
– Значит, сделаем вывод: дважды герой товарищ Коровкин принес пользу рабочему классу... Согласны?
– Согласен. Герой Коровкин принес пользу рабочему классу.
– Вот и хорошо. Теперь дальше: заслужил герой труда товарищ Коровкин, чтобы его портрет висел в построенном его силами клубе?
– Заслужил.
– Ну вот, мы наконец договорились! Значит, повесить товарища Коровкина в клубе можно?
– Нельзя.
– Тьфу! Почему нельзя?
– Потому что не полагается. Если бы он, например, был покойник, тогда можно... А так как он жив и здоров, тогда нельзя!
– Вы меня, товарищ, удивляете! Ведь не станет же товарищ Коровкин более полезен республике, если он умрет?
– Не станет.
– Так в чем же дело?
– Не полагается.
– Значит, надо, чтобы Коровкин умер?
– Не надо.
– А повесить портрет можно?
– Нельзя.
Так до сих пор и не висит портрет товарища Коровкина в клубе, несмотря на постановление 800 рабочих станции Данилов.
Надо полагать, что придется ждать до тех пор, пока одно из двух: или товарищ Коровкин умрет, или секретарь укома будет другой.
От первой комбинации мы решительно отказываемся и от всей души желаем Коровкину долголетия и доброго здоровья.
Одна надежда - на вторую.
1926
ДОЧЬ МИРОНОВА
Двадцать седьмого июня сего года на станции Сосыка Северо-Кавказской железной дороги в багажное отделение вошла неизвестная молодая женщина...
Начало шикарное. Интригующее.
Грациозно приблизившись к весовщику Рекову, прелестная незнакомка положила на стойку багаж и чарующим голосом сказала:
– Весовщик, примите багаж до Новороссийска.
– Еще рано, - грубо ответил весовщик Реков. - Потрудитесь, гражданка, обождать.
– Обождать? - шаловливо переспросила незнакомка.
– Обождать, - угрюмо подтвердил весовщик.
Тогда обаятельная незнакомка грациозно погрозила весовщику пальчиком и, смеясь, заметила:
– Вы нехороший человек, весовщик! Вы мне не нравитесь, весовщик. Я буду иметь о вас, весовщик, продолжительный разговор со своим папой. А мой папа, грубый весовщик, не кто иной, как УЦД Северо-Кавказской товарищ Миронов.
Весовщик Реков покрылся смертельной бледностью.
– В-ваш... дитство... не погубите! Жена, маленькие детки... Тяжелое детство и безрадостная юность... Сей минут... Пожалте ваши корзиночки-с... заставьте вечно бога молить...
– То-то! - сказала грудным контральто незнакомка и, благосклонно улыбнувшись весовщику Рекову, проследовала в кабинет ДСП.
– Здравствуйте, голубчик. Дайте мне, голубчик, листок чистой белой бумаги без линеек - мне надо написать заявление.
– Тут, гражданка, не писчебумажный магазин, - элегантно сострил ДСП, чтобы снабжать пассажиров бумагой.
– Я не пассажирка, - вздув губки, сказала незнакомка, - я дочь Миронова, а вы невоспитанный молодой человек. Фи! Я буду иметь с папой продолжительный разговор.