– На зарядку, на зарядку, на зарядку, на зарядку становись!
– пел он раскатистым басом, и они с мамой хохотали до слез.

"Почему на зарядку? При чем тут зарядка? И что Здесь смешного?" злилась Рита, но добродушный Аркадий Семенович раздражения ее будто не замечал.

– А как там у нас молодежь?
– басил он.
– Может, подбросить?

– Нет, спасибо, - сухо отвечала Рита.

– Ну, как знаешь...

Но когда в начале лета маленький безотказный "Москвич", нагруженный по самую крышу, да еще с прицепом, дотащил их до старенькой дачи, а потом Аркадий Семенович целый день возился с водопроводом, чинил забор, подключал свет, таскал тюки с матрацами-одеялами, и все весело, с шутками-прибаутками, Рита смирилась с его присутствием в их жизни уже окончательно.

– Без женщин жить нельзя на свете, нет, - бодро напевал Аркадий Семенович, выбивал длинной палкой очередной матрац, и Рита увидела из окна, как мать подошла к нему сзади, встала на цыпочки и благодарно поцеловала его взмокший от яростного труда затылок.

"И без мужчин - тоже, - подумала Рита, чувствуя, что начинает понимать маму.
– Ну кто бы ей так помог?" Она достала из буфета бабушкин самовар, расставила на столе чашки. Сейчас они усядутся втроем пить чай, а папы нет и не будет...

***

– Деточка, ты?
– окликнула Риту мама и вышла в коридор.
– Ой, здравствуйте... А я в халате...

Шелковый золотистый халат подчеркивал прелесть волос, синие глаза светились тихой, спокойной радостью.

– Здравствуйте, - откашлялся Олег.

– Ну, что я тебе говорила?
– улыбнулась мама.

Ее нежный, грудной голос звучал, как всегда, негромко и мягко, потому что она его берегла, и это стало уже привычкой.
– Все и образовалось. А ты боялась, мокла там под дождем... Ax, - всплеснула она руками, - какой прелестный букет!

– Это вам, - протянул Олег, волнуясь, букет.

– Мне?
– удивилась Екатерина Ивановна.
– Значит, вы знаете?

– Знаю?
– растерянно переспросил Олег.
– О чем?

– Так сегодня же сотый спектакль! Вы только подумайте - сотый! "Майская ночь". Перенесли с девятнадцатого.

– А-а-а, да, - смешался Олег.
– Конечно. Поздравляю!

– Простите, я должна отдохнуть... Детка, там, в морозилке, пельмени... А в холодильнике ветчина. Хозяйничай!

Екатерина Ивановна повернулась к Рите спиной - прямая, юная, легкая и пошла к себе, унося с собой цветы - небрежно, привычно, бездумно.

– Мама!
– отчаянно крикнула Рита.
– Мы хотели поговорить!

– Со мной?

Екатерина Ивановна остановилась, повернулась к дочери, и что-то особенное в глазах Риты, похожее на последний призыв к пониманию, заставило ее забыть на мгновение о театре. "Этот мальчик... И этот букет... Ой, неужели..."

– Конечно, конечно, - заторопилась Екатерина Ивановна, и лицо ее залилось краской.
– Я только переоденусь.

Она скрылась в своей комнате, а Рита с Олегом так и остались стоять в прихожей, пока их не позвали.

Екатерина Ивановна сидела в кресле. Длинное темно-синее платье обтягивало безупречную фигуру, на пальцах блестели кольца, губы были подмазаны, букет, уже распакованный, стоял в вазе. "Когда она все успела?" - удивилась Рита.

– Садитесь.

Плавным движением руки Рите с Олегом указали на стулья. Рита села, сложив на коленях руки как школьница. Олег остался стоять.

– Екатерина Сергеевна, - начал он и снова закашлялся. Рита дернула его за рукав.
– Екатерина Ивановна, - торопливо исправился он, - я вашу дочь так люблю, так люблю, что хотел бы на ней жениться.

– Хотел бы?
– с милой насмешкой спросила Ритина мама, и Олег понял, что сказал что-то не так, не по правилам.

Стало безумно жарко. Какая-то жилка дрогнула под коленями. Олег тяжело опустился на стул, вынул из кармана мятый носовой платок, вытер лоб, взглянул на платок, смутился, сунул платок обратно. Екатерина Ивановна, покачивая ножкой в лаковой туфельке, с интересом наблюдала за всеми этими манипуляциями. "Глупости, - сердилась она.
– Ну какой он жених?" Но тут как раз Олег и собрался. "Танков не испугался, а ее боюсь", - возмутился он, снова встал, сделал шаг к Рите, взял ее за руку и поднял со стула.

– Позвольте просить руки вашей дочери, - солидно сказал он, чувствуя, что теперь говорит так, как надо, как читал он в книгах и слышал в кино.

Екатерина Ивановна склонила голову набок, словно прислушиваясь. Потом взглянула на дочь:

– А ты что скажешь?

– А разве я тоже должна говорить?
– удивилась Рита.

Екатерина Ивановна засмеялась.

– Ох, дочка! Ну а как же? Разверзни уста, произнеси что-нибудь.

– У Олега комната в общежитии, - сказала Рита совсем не то, что хотела бы услышать от нее мама.
– Мы будем там жить.