Шрифт:
– О-о-о! Лиза! Братцы, знакомьтесь: вот она - моя красавица!
Ковер с тахты был стянут на пол, расстелен посреди студии. Знакомая корзиночка с хлебом стояла в центре импровизированного стола. Консервы, бокалы, бутылки, тарелки... А вокруг бородатые парни, женщины в ярких платьях. Одна из них - в косынке до бровей, с шелковой шалью на талии, монистами на шее, длинными серьгами в ушах - обнимала Лёню за плечи. Лёня сбросил со своих плеч ее руку, встал, пошатнулся, двинулся к Лизе.
– Напоили, черти, - сказал беззлобно и хлопнул в ладоши.
– Внимание! Те же и русалка по имени Лиза. А это - Сергей, Маша, Лида, Павел...
Тот, которого звали Павлом, встал тоже. Маленький, прямо карлик, с длинной трубкой, которую тут же сунул в рот, выпустив ароматный синеватый дымок, он важно обошел Лизу, оглядев ее с ног до головы, как всегда оглядывают женщин мужчины, остановился напротив, вынул изо рта трубку - как видно, из вежливости.
– Ли-и-иза, - протянул он.
– Да мы все вас знаем: это же вы на выставке...
Он снова откровенно, внимательно оглядел Лизу, и она почувствовала, что ее раздевают, видят в ней ту обнаженную женщину, что лежит на кушетке, согнув ногу в колене, выставляя себя на всеобщее обозрение.
– Вы не могли бы и мне позировать?
– прищурившись, сказал коротышка.
– Э нет, это моя натурщица!
Лёня оттер коротышку от Лизы, обнял ее, чмокнул в щеку.
– Поздравляю!
– С чем?
– еле шевеля губами, спросила Лиза. Значит, она - натурщица?
– Наше с тобой "ню" купил саратовский музей, представляешь?
– сощурил синие глаза Лёня.
– Он очень известен, и там много прекрасных работ. Я даже аванс получил. Видишь, празднуем? Садись, Лизавета.
Никогда он не называл ее так, да и никто, даже в детстве...
– Эй, - крикнул Лёня, - сполосните для нее бокал и тарелку!
Он потянул Лизу за руку, усадил рядом с собой.
– А тарелка есть. Чистая, - лениво протянула девица в монистах и косынке по самые брови.
Это она обнимала Лёню, когда Лиза вошла. Как же ее зовут? Про нее он, что ли, сказал, Маша? Черные умные глаза, густые, сросшиеся у переносицы брови, пушок над верхней губой. Наверное, страстная...
– Вы тоже его любовница?
– со смехом наклонилась она к Лизе.
– Машка, не хулигань.
– Лёня погрозил ей пальцем.
Лиза взяла бокал, выпила вино залпом, не отрываясь. Дешевое, с каким-то странным привкусом, оно обожгло пустой желудок, но зато притупило боль, а еще через пять минут все вокруг сделалось ирреальным, как во сне или в бреду.
Неужели это она, Лиза, сидит на ковре, поджав под себя ноги, и Лёня обнимает одной рукой ее, а другой Машу? Это на ее колени положил голову коротышка с трубкой, а она перебирает пальцами его волосы и смеется? Лёня отталкивает коротышку и снимает руку с плеча Маши. Теперь он обнимает только Лизу, а потом кладет голову ей на колени - как тот, другой. Гневно сверкают черные Машины глаза, а Лизе смешно: Маша ревнует! Но раз ревнует, так, значит, имеет право? Ай да Лёня! А она-то его жалела: худой, несчастный, и без работы, и денег нет. Лежала обнаженной, позируя: "У него же нет на натурщицу денег!" Теперь на нее, с приподнятым бесстыдно коленом, будут глазеть посетители - там, в Саратове. Хорошо хоть, что не в Москве. А если бы купил Красноярск? Что было бы тогда с мамой? При мысли о маме так стало жалко себя, что потекли слезы.
– Лизунь, ты чего?
Лёня смотрел на нее улыбаясь, и Лиза увидела вдруг, что они сидят с ним вдвоем, а все остальные собрались вокруг коротышки, который водит народ от картины к картине, что-то там объясняя, взмахивая трубкой и разводя руками. Сколько прошло времени - десять минут или час?
– Ничего.
– Нет, скажи, - с пьяной настойчивостью требовал Лёня.
Покачивались стены, уплывал пол. Что такое было в вине?
– Я думала, у нас серьезно, - начала с трудом Лиза: слова плохо ей подчинялись, - а ты меня обманул. Все твои друзья считают, что я натурщица... Они видели меня голой... Я для тебя, как Маша.
Кружилась голова, подташнивало, болело сердце.
– Так, отвечаю по пунктам, - стал загибать пальцы Лёня.
– Натурщицы, если хочешь знать, - настоящие труженицы, так что нечего их презирать. Это - первое. Второе: "ню" - есть "ню", а не голая баба, и ты еще будешь гордиться, что висишь в музее.
– Он загнул второй палец.
– Маша...
– Лёня загнул третий палец, - она как бабочка: садится на все цветочки, а ты - моя женщина, и я отношусь к тебе соответственно.
– Соответственно - это как?
– слабо спросила Лиза.
– Это значит, мне хочется с тобой спать и я люблю с тобой просыпаться, - терпеливо объяснил Лёня.
– А любовь?
– Кто знает, что это такое, - неопределенно ответил Лёня, и Лиза с ужасом почувствовала, что рука его забирается к ней под юбку и ложится между ног.
Университет, туристы, восхищавшиеся ее арабским языком, лестные слова историка, прозвучавшие часа два назад, уважение редактора "Иностранки", перед которым все заискивают, и вдруг - какой-то подвал, дурное вино, соперница Маша и Лёня, готовый, похоже, на все и при всех, потому что все уже видели ее голой, пусть даже это и называется "ню".