Разговор с бабусей продлился до самого вечера, я даже приказал слуге принести нам ужин в ее купе. Ближе к ночи старушка, кажется, собралась спать, и я скромно удалился. Что ж, компанию мне составила не юная дева, конечно, но все равно я немного развлекся.

Вернувшись к себе, я попытался морально настроить себя на то, чтобы вновь взяться за «Полный атлас», который я прихватил с собой. Как же мне лень читать эту ерунду! Ладно, я сейчас его открою. Совсем скоро, через десять минут.

В попытке найти себе занятие, оправдывающее то, что я не берусь за книжку, я попытался прокрутить в голове разговор с бабусей и внезапно понял, что за несколько часов не узнал о ней ровным счетом ничего. Обычно старые женщины мучают собеседников воспоминаниями о бурной молодости, рассказами о детях и многочисленных внуках, а тут я не смог вспомнить ни титула ее, ни даже фамилии. Непостижимым образом мы умудрились полдня проболтать обо всем и ни о чем. Ну и обо мне любимом, конечно. Попутчица с интересом расспрашивала о жизни графа Лазарева, который вдруг из никому не нужного разгильдяя стал стремительно превращаться в известную фигуру.

Я вздохнул, мысленно отметив потом выяснить, с кем же все-таки свела меня судьба, и открыл «Атлас Российского дворянства». Пришла пора страданий.

Через два часа мой мозг закипел от обилия фамилий, имен, разветвленных генеалогических древ и нескончаемого перечисления титулов. Баронесса такая-то, жена барона такого, пятая правнучка по папиной линии такого-то великого князя, в 1803 году родила сына… Дальше шло подробное перечисление того, чем этот сын был знаменит, на ком женился и каких отпрысков заделал с портретами и кучей ненужной информации. Это и читать-то невозможно, а уж выучить! В какой-то момент я понял, что тупо в пятый раз просматриваю один и тот же лист, не запоминая ничего. В сердцах я швырнул несчастную книгу на пол у входа

— Да провались ты!

Разумеется, так поступать с книгами было кощунством, но гребаный «Атлас» слишком сильно меня достал.

Оставив шедевр книгопечатания валяться на полу, я рухнул на кровать и прикрыл глаза. Я немного полежу и снова примусь за дело. Совсем немного…

Проснулся я от хлопанья крыльев по лицу. Каладрий сидел на моей подушке, нетерпеливо подпрыгивая.

Я открыл глаза, и глаза эти узрели темноту. Ночь. Судя по тому, насколько темно, середина ночи. Каладрий, какого черта?

— Я тебе говорил, что, если ты еще раз меня разбудишь… — зашипел я.

Каладрий в ответ мазнул меня крылом по щеке.

— Тихо. Там в тамбуре кто-то ходит.

— И что? — буркнул я, пытаясь перевернуться на другой бок. — Для тамбура это обычное состояние. Может, в туалет кто пошел.

— Со здоровенным кинжалом за пазухой?

— Это меняет дело. — Я резко поднялся.

— Шляется там уже минуты две. Ищет нужное купе. Может, конечно, он пришел за той старой грымзой, но что-то я сомневаюсь.

— Сам ты грымза, хорошая старушка, — возмутился я.

— Она меня оскорбила. Скажи спасибо, что я заметил этого мужика. В принципе, если тебя убьют, я, конечно, буду не против. Но без тебя мне тут станет скучно.

Я, стараясь двигаться бесшумно, поднялся с кровати, вытащил из потайного кармана кинжал, который предусмотрительно носил с собой, заткнул за пояс и встал за дверью.

Кто бы ни бродил по тамбуру, он явно здесь по мою душу. Можно, конечно, попробовать уложить его Силой, но это поднимет ненужный шум. Не хватало еще, чтобы весь поезд сбежался выяснять, кто напал на знатного пассажира.

За дверью и правда слышались приглушенные шаги. Ближе, ближе. Неведомый убийца подходил справа. Шаги на мгновение затихли — похоже, он остановился, пытаясь в темноте разглядеть номер купе.

Дверь была, разумеется, заперта, но я ничуть не удивился, когда ручка начала поворачиваться.

Черный силуэт тихо отворил дверь и так же тихо прикрыл ее за собой. Остановился, очевидно, удивленный, почему меня нет в кровати, и тут я повалил его на пол.

Убийца с грохотом упал, я рухнул на него, больно стукнувшись лбом о противоположную стену. Места в узком купе не хватало, чтобы полноценно растянуться на полу, так что мы оказались в полусидячем положении. В руке мужика сверкнул нож, но я тут же сжал его запястье и вывернул так, что тот придушенно вскрикнул от боли. В ответ он врезал мне второй рукой. Метил в нос, я увернулся, но кулак все равно заехал в щеку. Во рту появился привкус крови. Ладно хоть глаз не подбил, а то пришлось бы явиться к Императору в непотребном виде.

Можно попробовать ткнуть его кинжалом. Но так можно ненароком и убить, а этот урод нужен мне живым. Пусть расскажет, кто его подослал. К тому же, если в моем купе найдут зарезанный труп, меня наверняка ждет неприятный разговор с полицией, а Император за меня может еще и не вступиться в воспитательных целях. Лучше вырубить его, связать и допросить, когда придет в себя. Или отдать жандармам.

Убийца снова попытался врезать мне по лицу, но я перехватил его руку, схватил за волосы и от души приложил его головой о стену. Пусть вырубится, главное — не перестараться. Жаль, я не владею Даром, позволяющим усыплять людей. Если верить атласу, есть и такой.

Пальцы убийцы, державшие нож, разжались. Я врезал ему в челюсть и снова ударил головой о стену.

Вдруг я почувствовал острую боль. Во внутренности мои словно впилась раскаленная игла и принялась там проворачиваться. Инстинктивно приложил ладонь к животу, выпустив волосы убийцы, опасаясь худшего, но крови там не обнаружил. Да он и никак не смог бы ткнуть меня ножом, обе руки все время были на виду. Тогда почему мне так адски больно?

Я стиснул зубы, стараясь не показывать эмоций. Если у меня вдруг не начался аппендицит, то это магия.