После этого все стоп-краны были сорваны.

То, что обещало быть нежным тёплым огоньком, во мгновение ока разгорелось до бушующего пламени. Нас обоих охватил ураган, окончательно опьянивший головы и души. Когда мы отрывались друг от друга, чтобы сделать вдох, я видела потяжелевший и лихорадочно блестевший взгляд Араунова.

Реальность вокруг нас не просто ушла на второй план, она исчезла, испарилась, рассыпалась, забирая с собой все свои испытания, победы, радости и печали. Время остановилось…

Я была похожа на утопающего, дорвавшегося до воздуха. Да, я дышала некромантом. Мне хотелось раствориться в этом человеке, дышать им, стать с ним единым целым. Казалось, что, если всё прервётся, моё бешено колотящееся сердце остановится в тот же миг.

С каждой секундой безопасник прижимал меня к себе всё сильнее, словно этот поцелуй был последней картой в борьбе за мою любовь. Все его прикосновения были продиктованы неукротимой решимостью и страстью, охватившей нас обоих.

Мы оба клеймили друг друга, давая обещания и соглашалясь на всё одновременно.

Не сообразила, кто из нас пришёл в себя первым и остановил это безумие, но как только я отстранилась от некроманта, вечерний ветерок неприятно обдал меня своей прохладой.

Я обнаружила, что моя майка была задрана до рёбер, а дыхание было надсадным и прерывистым. Роман выглядел не лучше. Он поправил ладонью волосы, растрёпанные мной, и дотронулся до верхней расстёгнутой пуговицы.

О, Великая Ехидна! Что мы натворили?!

Прижала ладошки к пылающим щекам и опустила взгляд вниз, лишь бы не смотреть в глаза мужчины напротив, поскольку в них читалось всё, что он думал о происходящем.

Любая женщина мечтает, чтобы хоть раз в жизни на неё посмотрели так, вот только…

– Я… – промямлила охрипшим голосом, – мне нужно отойти…

Араунов кивнул, чем вызвал мою огромную благодарность. Я и без того была смущена настолько, что казалось, воспламенюсь и сгорю заживо.

Торопливо уточнила у официантки направление дамской комнаты и ринулась туда. Я вбежала в женский туалет и захлопнула дверь, закрыв её на замок.

Трусливо сбежала. Снова.

Спустя несколько мгновений я оперлась руками на раковину и взглянула на себя в зеркало. Волосы больше напоминали воронье гнездо, майка неаккуратно заправлена в штаны, потому что трясущиеся руки явно не способствовали аккуратности. Щеки горели стыдливым румянцем, губы раскраснелись и припухли, а глаза отражали смутные, незнакомые, чужеродные эмоции.

Я села на пол, как только моя голова заполнилась белым шумом, отрезающим меня от внешнего мира.

Мне казалось, что я утратила связь с сомой собой. Где та холодная и расчётливая ведьма? Та, которая была достойной продолжательницей дела своей бабушки, главой столичного ковена. Куда делись холодный расчёт и продумывание своей жизни наперёд? Я потерялась в этой связи, перестала контролировать ситуацию.

Когда я слушала россказни девочек об истинных парах, ещё в студенческие годы, то, кажется, там что-то было про сопротивление. Мол, если долго упираешься, то потом накрывает так, что поделать с этим ничего не можешь. Неужели это оно?

Страх будущего, где я не принадлежу сама себе, окутал меня с новой силой. Что бы я ни делала, оно неумолимо приближалось, делая всё более решительные шаги.

Как я могу управлять людьми и компанией, если даже с собственным сердцем совладать оказалась не в силах?

Можно было бы подумать, что безопасник меня приворожил, но это невозможно. Любой приворот действует постепенно, следуя чёткому алгоритму, я бы заметила.

Между страхами и сомнениями протискивалась и росла пока ещё крохотная надежда на благоприятный исход событий. Она тихонько твердила мне, что эта связь – настоящий дар. Какая-то часть меня хотела сделать этот шаг в неизвестность.

Я поспешно умылась прохладной водой и вернулась к беседке, то и дело закрывая лицо руками.

Это же надо было так запутаться…

9.2

Пелагея

Нам уже принесли шоколадный десерт и ароматный чай, к которому ни у одного из нас не было никакого интереса.

Я старалась разглядеть хоть одну эмоцию на лице Араунова, но тот был непрошибаем, словно скала. Это заставило моё сердце болезненно сжаться вопреки какой-либо логике.

Мы молча и без аппетита доедали десерт, лишь обмениваясь какими-то непонятными взглядами. Каждый раз казалось, будто кто-то хотел что-нибудь сказать, но прикусывал язык. А может быть поговорить хотела только я, а остальное… выдавала желаемое за действительное, в общем.

Безопасник расплатился за ужин, перехватив мою руку с купюрами, и укоризненно посмотрел на меня.

– Что за мужчины тебя окружали, что ты платишь сама за себя в их присутствии?

– Просто не люблю быть должной, – тихо возразила я.