Неподалеку от перевала его задержала эсэсовская застава. Проверив документы, эсэсовцы крикнули «хайль!», и Швенд — Роупер — Вендинг поехал дальше.

На перевале в глубоких впадинах еще лежал чистый зимний снег. Роупер попробовал представить, какие дикие ветры дуют здесь зимой, какие вьюги окутывают острый гребень, и даже поежился. Засесть вот здесь, на безлюдном перевале, в маленьком тирольском отеле «Времена года», слушать целую зиму нудное завывание метелей, содрогаться от каждого удара ветра в слабые стены, каждый день смотреть на одни и те же лица горничной, двух официанток, толстого повара и безногого моториста — этого Роупер не выдержал бы! Верно, профессия, которую он себе избрал, приучила его к одиночеству, но это одиночество в принятии решений и в действиях. Жизнь разведчика проходит среди людей. Он может пожаловаться лишь на то, что его всегда окружает слишком много народу — больше, чем хотелось бы.

У входа в пустой зал ресторанчика стояли два двухмет-ровых лоботряса с автоматами. А в зале Швенда ждал... Отто Скорцени.

В блестящем, словно из проволоки сплетенном мундире мышиного цвета, с погонами штандартенфюрера на плечах и рыцарским крестом на жилистой смуглой шее, обер-бандит имел такой вид, словно он нарядился для парада на Унтер-ден-Линден. Небрежно кивнув головой, он даже не поднялся из-за столика и показал на стул против себя.

— Мы с вами уже встречались, герр штандартенфюрер,— напомнил ему Швенд.

— Вот как?!—удивился Скорцени.— Не припомню. Мне приходится встречаться со столькими людьми!..

Как почти все дурно воспитанные люди, Скорцени плохо владел своим голосом: он кричал так, словно Швенд находился не рядом за столиком, а по крайней мере на той стороне шоссе, что проходило близ ресторана.

— Мы с вами довольно успешно сотрудничали по спасению дуче.

— Ах, да! Оберштурбанфюрер...

— Доктор Вендинг...

— Верно, черт бы побрал все на свете! Но, дорогой доктор, за это время вы не продвинулись на службе ни на шаг. Я был капитаном — стал полковником, а вы так и закисли в подполковниках!

— Кроме того, вы кавалер рыцарского креста и герой великой Германии.

— Черт побери, это верно! Германия имела трех героев: меня, генерала Роммеля и летчика Новотни. Генерала разбомбили союзники и этим спасли от петли, которую затянули бы на его шее мои ребята, чтобы он не ввязывался в заговоры против фюрера. Новотни сгорел над Берлином, сбитый советскими истребителями А я — живой И сам черт меня никогда не возьмет!

Скорцени засмеялся хриплым лающим смехом, и маленький черный крестик с серебряной каймой запрыгал у него на шее, постукивая о целлулоидный воротничок. Этот окопный воротничок избавлял Скорцени от необходимости следить за своим туалетом.

— Неужели вам даже орденок не сунули за ту операцию? — спросил Скорцени.

— Представьте себе,— развел руками Швенд.

— Никогда не думал, что в Германии может быть такая несправедливость. Вы пьете? Может, выпьем в честь наше-го прошлого сотрудничества?

— Немного вина. Кстати, у меня с собой неплохая кол-лекция вин.

— Вас там разбаловали в Италии винами. Что касается меня, то я употребляю коньяки, и только французские!

— К сожалению, придется забыть о французских коньяках,—сказал Швенд, намекая на то, что Франция уже вышла из-под власти фашистов.

— Го-го!—заржал Скорцени.— У нас в Италии есть некий герр Швенд, который может достать не только коньяки, но даже картины из Лувра. Кстати, вы привезли с собой герра Швенда?

— Он должен был встретиться с обергруппенфюрером Кальтенбруннером.

— А я не могу заменить Кальтенбруннера? — ощерился Скорцени, разливая «дюжарден».— Фюрер верит мне не меньше.

— Да, но в телеграмме было сказано...

— Послушайте, оберштурмбанфюрер, идите вы со своей телеграммой знаете куда! Где этот ваш проклятый Швенд, ради которого я должен был лезть на этот чертов перевал?

— Он перед вами!

— Вы что — считаете, что я уже опьянел от одной рюмки коньяка?

— Повторяю, я к вашим услугам.

— Вы — Швенд?..

— Да.

— И доктор Вендинг?..

— Правильно.

— И оберштурмбанфюрер СС?..

— Совершенно верно.

Скорцени откинулся на спинку стула и какое-то время молча вертел в руках бутылку «дюжардена». На этикетке были изображены ангел и черт,— обнявшись, они заглядывали в бутылку. Наморщив лоб, штандартенфюрер рассматривал черта, потом взглянул на собеседника:

— Никогда бы не подумал...

— Чего именно? — поинтересовался Швенд.

— Что такая интеллигентная физиономия может сделать что-нибудь путное.

— Благодарю за комплимент. Вы забыли, что эта «физиономия» нашла вам Муссолини.

— Однако же вы сказали тогда, что все это дело рук Швенда?

— Я — Швенд.

— В этой проклятой войне, наверно, никогда не будет конца неожиданностям. Выходит, я должен говорить с вами?

— Если вы имеете такие полномочия, разумеется. Хотя мне лично хотелось бы встретиться с герром Кальтенбруннером.