Шрифт:
— Может, передохнем? — нарушил молчание Воскобойников. — Определенно, все устали.
— Нет, — возразил Михалюта. — Пока не найдем место, где можно будет провести день, — никакого отдыха.
Время от времени к Михалюте подходили Колокольцев и Мусафиров, чтобы сверить маршрут с картой. Их обступали бойцы, кто-нибудь включал фонарик.
Ориентирами минерам служили балки и древние курганы. Где-то в этих степях находилась и Савур-могила. И снова Гнату пришли на память слова о побеге трех братьев из Азова:
Став найменший брат до Савур-могили доходжати, Став же буйний вітер повівати, Із козацьких молоденьких його ніг валяти. «Що перше горе — безвіддя, Друге — безхліб'я… Уже ж мені своїх братів не наганяти. Уже ж мені в отцевському дворі не бувати, Уже ж мені свого отця-неньку у вічі не видати. Наслідував мені господь У турецькій, у бусурменській у великій неволі На Савур-могилі смертю постраждати…» Стали найстаршого сина із двору зсилати, Стали його обществом-народом До розстрілу випроводжати. Став найстарший брат Гірко плакати-ридати, Свого брата найменшого Пішого піхотинця споминати…Гнат мечтательно вздохнул.
— Об этой степи Чехов написал повесть. Возможно, он видел эти самые места. Только это была летняя степь.
— А весной тут, конечно, настоящая красота! Цветут тюльпаны, маки, как море плещется ковыль! — восторженно произнес Нудьга. — А с курганов, наверное, и море видно.
Михалюта остановился.
— Смотрите, луна всходит.
Луна только что выглянула из-за вершины кургана и казалась его серебряной короной. Минеры стояли в тени, а вокруг мириадами алмазов поблескивал снег.
— Какая сказочная картина! — покачал головой Михалюта.
— Стоять бы вот так рядом с любимой девушкой и смотреть без конца на это чудо. — Нудьга положил руку на плечо Михалюты. — Эх, Гнат, когда только кончится эта проклятая война! Как хочется тишины, покоя, девичьей ласки.
— Кончится, Дмитро, когда-нибудь кончится, — грустно улыбнулся Гнат. — И мы еще попляшем и на твоей, и на моей свадьбе. Ну что, хлопцы, пошли дальше?
Уже перед рассветом минеры переползли речку Кальмиус — идти по тонкому льду было опасно. Провалишься в воду — что делать? Ни обсушиться, ни обогреться негде.
Когда в степи начала заниматься заря, остановились. Пора искать место, где можно было бы пересидеть до вечера.
Михалюта и Нудьга поднесли к глазам бинокли и стали рассматривать степь. Неподалеку увидели кошару с дырявой крышей. Рядом была криница с журавлем.
— Кошара брошена, наверно, осенью, — сказал Нудьга. — Как? Заселим? Да и железная дорога всего в каком-то полукилометре. А от сел и хуторов клуня довольно далеко.
— Согласен, — коротко ответил Михалюта.
Подрывники зашли в кошару. Сняли с чердака остатки сена, пахнувшего полынью, притрусили пол.
Во время похода бойцы проголодались. Поэтому все тут же начали доставать из вещмешков хлеб, тарань, жареную рыбу. Воскобойников вынул оладьи, испеченные из жмыха и дерти, которые дала ему на дорогу какая-то молодица. Мусафиров предложил «пирог» из перетертой и пережаренной вместе с высевками тюльки.
Нудьга обвел взглядом «стол», облизал губы и проговорил грустным голосом:
— Ешь — не хочу. А представьте себе, как сейчас хотят есть ленинградцы: и наш брат, и гражданские? Когда я слушаю передачи из Ленинграда, кровь в жилах застывает. Сколько там уже умерло людей от голода! Кто сосчитает?
Минеры тут же притихли, помрачнели.
После обеда все улеглись спать. На страже остались два подрывника. Не спал и Гнат Михалюта. Он лежал на чердаке и следил за железнодорожной колеей, расположенной неподалеку от кошары. Его внимание привлекла насыпь, описывавшая дугу на краю балки.
«Там и будем ставить мины», — решил Гнат.
Он начал обдумывать предстоящую операцию, распределять силы минеров.
«Охрана и прикрытие — четыре бойца со стороны Волновахи и столько же с мариупольского направления. Остальные занимаются минированием: двое устанавливают заряды, третий относит землю, маскирует мины. Надо наготовить веников. Курящих заставим вывернуть свои карманы — посыплем заминированные места табачком, чтобы собаки не вынюхали след. Один будет следить за сигналами бойцов прикрытия! Каждая тройка должна поставить самое малое две мины. Расстояние между минами — сто шагов. Фашистам и в голову не взбредет, что так густо может быть заминирован участок длиной всего в полтора километра! Электролиты надо настраивать от восьмого эшелона через каждые три или четыре. — Михалюта улыбнулся. — Вот сутолока будет!..»
Из-за поворота выехала дрезина с тремя солдатами. Ехала она медленно. Это насторожило Гната: «Следят, нет ли чего подозрительного на колее».
Через несколько минут из Волновахи на Мариуполь прошел поезд. На платформах стояли танки, орудия. Было и четыре пассажирских вагона.
Михалюта стиснул зубы. «Это тебе не машина на шоссе! Один такой эшелон чего стоит, если полетит с насыпи…»
Из-за тучи выглянуло солнце. Гнат, прищурившись, смотрел на блестящие рельсы, которые тянулись к самому горизонту и где-то там, далеко-далеко, казалось, протыкали хмурое небо.